Выжить в лесу Междумирья

Тимофей снова захотел посмотреть в глаза Чира, но увидел только его взъерошенную спину и хвост. «Маленький комок упрямства и вредности», – подумал кот, и ему показалось, что он услышал мысленный ответ: «Зато у тебя мягкий, уступчивый характер. Будем считать, что ты случайно родился рыжим. Теперь по существу: если мы с Джеймсом разберемся, Ирина его не забудет и однажды найдет похожего».

– Ириша, – сказал кот, – ты думаешь, Джеймсик красивый?

– Да!

– А если я ему рожу исцарапаю, ты его бросишь?

– Ни за что!

Кот вздохнул:

– Такова женская логика… Михаил Петрович, не мог бы ты почесать меня за ухом? Мне надо подумать.

Ирина и Александр сидели у окна, стараясь не смотреть друг на друга. Порой, когда раздавались особенно грозные крики орлицы, Ирина вздрагивала. Джеймс, ходивший по подоконнику, торжествующе кричал-пищал в ответ.

– Ты же знаешь, Джеймсик не злой, но строгий, – рассказывала девушка. – В конце концов, ему надоело каждую бумагу за Ларисой проверять и исправлять.

– Я понимаю, – грустно покачал головой Александр. – Волшебной математике, по которой делаются заказанные Сергеем Юрьевичем цифры, Ларису в колледже не научили. Даже у Джеймса, бывало, с первого раза не получалось. Грустный шеф приходил в бухгалтерию и укоризненно смотрел на него.

– Или у прекрасной секретарши сдавали уставшие нервы, – вставил Джеймс, – тогда бешено хлопали двери, летела получившая пинок корзинка для мусора, немного сдвигался тяжелый стол, который, к счастью, женскими силами невозможно было опрокинуть, и гремел гром: «Что ты тут насчитал?! Так мы с Сергеем Юрьевичем тоже умеем, хотя на бухгалтеров не учились!» Эх, Иринка, неудивительно, что ты с ведьмой хорошо ладишь!

– Итак, тебе надоело, что практикантка постоянно делает ошибки, – тихо, казалось бы, равнодушно сказал Александр.

– Да, – ухмыльнулся Джеймс, – я быстро понял, что девчонка недалекого ума. Она постоянно делала одну и ту же ошибку, строптиво уклоняясь от самых разнообразных проявлений моей доброжелательности. Пришлось доложить Сергею Юрьевичу, что от этой практикантки толку не будет. Вероятно, он испытывал некоторые сомнения и сказал мне на всякий случай несколько нехороших слов, но тут в кабинет вошла Ирина и поддержала меня, после чего Сергей Юрьевич, привыкший доверять своему солнышку, уже не колебался. Ириша, поправь меня, если я что-то неправильно рассказываю.

Девушка опустила голову.

– Я ревновала.

– Естественно. В приемной я отблагодарил тебя долгим, страстным поцелуем, и ты шепнула мне на ушко: «Как приятно иногда быть сволочами!»

Щеки Ирины стали пунцовыми, она не поднимала глаз. Джеймс бодро продолжил:

– Ты Шурика, что ли, застеснялась? Забыла, кто бабушек окучивал? Худенький, обходительный молодой человек с немного наивными глазками. Его чаем поили, пирожками и тортом угощали и заботливо советовали быть поосторожней, потому что в нынешнее время полно всяких проходимцев. А кто ведьме про нас в оба уха свистел?

– Он прав. – Александр взял Ирину за руку. – Прости меня.

– Мы все такие, – прошептала Ирина.

– Нет… я не могу объяснить, но чувствую, что виноват перед тобой, Ларисой и другими нежными, милыми девушками, достойными жить в более добром мире.

– Ты забыл назвать бабушек, – подсказал Джеймс.

– Да, – не поворачивая головы, спокойно ответил Александр. – Потом ты Ларису не видела?

– Я видел. Бухгалтерша из нее, похоже, не получилась, а возвращаться в родную деревню стыдно. Пристроилась в одном подвальчике продавщицей и поломойкой. При мне хозяин на нее цыкнул, она только кивнула. Научили девочку старших слушать… или, может, характер у нее помягче стал, потому что беременна.

– Врет он, – сказала Ирина, еще ниже опустив голову, – злится, забыть ее не может… а я за ним как собачка бежать готова, со мной не интересно.

– Кошки мне больше нравятся! – Голос дрожал от злости, хотя Джеймс пытался широко улыбаться.

– Ларисе тяжело, подработки часто берет, ведь за комнату платить надо, но с нами об этом не говорит. – Ирина посмотрела в глаза Александра. – Она приходит к нам, о тебе спрашивает… Сергей Юрьевич за рюмочкой жаловался госпоже фее, что без тебя бизнес плохо развивается, но ты же знаешь, какой у нее характер: «Хватит скулить, не мужик, что ли?» А Ларису мы успокаиваем: мол… ну, врем как можем. Она девочка умная и понимает главное – что ты живой.

– Пока живой, – уточнил Джеймс и, сжав кулаки, яростно закричал, когда вновь раздался клекот орлицы.

Глава 18 Гладиатор

Вельд прижимал ладонь Ингрии к своей щеке, словно надеялся, что рука любимой узнает его и очнется от страшного сна, вновь будет теплой и сильной. Он целовал запястье, гладил руку феи, но боялся произнести столь дорогое ему имя – он не мог спасти раненую фею и не должен был вмешиваться в сложную игру, которую вела Люцинда.