Выжить в пандемию

То, что сначала в Индии приняли за масштабный очаг желтой лихорадки, оказалось новой клещевой инфекцией, от которой также массово погибали макаки. Болезнь назвали в честь недавно обезлесенного Киасанурского тропического леса – киасанурской лесной болезнью (КЛБ).⁹¹¹ На освободившиеся угодья был выпущен крупный рогатый скот – о лучших хозяевах клещи и не мечтали, тут же массово атаковав животных, передав с укусами вирус им. А затем уже заражались люди. Ежегодно регистрируется около тысячи смертельных случаев КЛБ.⁹¹²

Пока лидеры мирового животноводства выясняли отношения на полях Второй мировой войны, Аргентина решила извлечь из ситуации пользу, нарастив поголовье скота за счет вырубки лесов на территории страны. Резко возросшая популяция полевых мышей немедленно отозвалась появлением смертоносного вируса Хунин, вызывающего аргентинскую геморрагическую лихорадку;⁹¹³ примерно в трети всех случаев болезнь вызывает обширное желудочно-кишечное кровотечение, судороги, кому и смерть.⁹¹⁴ На расчищаемой от леса земле фермеры оказывались будто на передовой, поскольку уборочная техника производила облака потенциально инфицированной пыли и аэрозольных кровяных брызг от раздавленных механизмом животных.⁹¹⁵

Подобный сценарий повторялся всякий раз, как человек вторгался в заповедные, девственные леса. В Боливии мы открыли вирус Мачупо, ну или, точнее – вирус Мачупо открыл нас для себя, в Бразилии – вирус Сэбия, а вирус Гуанарито, как выяснилось, вызывает венесуэльскую геморрагическую лихорадку.

Вторжение в тропические леса Африки вообще стоило нам целого набора вирусов, вызывающих геморрагическую лихорадку, включая вирус Ласса, лихорадку долины Рифт и Эболу. По данным ВОЗ, все из появившегося десятка таких вирусов⁹¹⁶ являются зоонозными, перескочившими к нам от животных.⁹¹⁷ «Все эти зоонозные вирусы приверженцы философии “не тронь меня, и я не трону тебя”», – поясняла бывший редактор Nature.⁹¹⁸ Когда люди стали «все дальше оттеснять леса и разрабатывать землю под сельскохозяйственные угодья, создавая благоприятные условия и для вирусов, те обрели отличную возможность проникнуть в человеческую популяцию, размножиться и распространиться».⁹¹⁹

Радикальное вмешательство в лесную экосистему чревато опасностью – как случилось, например, в бассейне Амазонки или в лесах Коннектикута, где еще в 1975 году была впервые зарегистрирована болезнь Лайма. С тех пор она распространилась уже по всем пятидесяти штатам,⁹²⁰ поразив около ста тысяч американцев.⁹²¹ Болезнь Лайма, точнее вызывающие ее бактерии, передается при укусе клещей, живущих на оленях и мышах, с которыми люди издревле соседствовали в лесных зонах. Но с недавних пор добрососедство уступило место наступающему урбанизму. Делением леса просеками и секторами рабочие перепугали лис и рысей, которые сдерживали популяцию мышей. Экологи установили, что в лесных массивах в один-два акра нынешняя концентрация инфицированных клещей в семь раз превышает их количество до начала лесных работ на участках в десять-пятнадцать акров.⁹²²

Но африканские леса вырубались не для устройства вместо них полей для гольфа: транснациональные лесопромышленные корпорации прокладывали в джунглях дороги, вторгаясь вглубь континента. Устройство концессий в тропических лесах вызвало целую миграционную волну – множество людей хотели устроиться на коммерческие лесозаготовки. Основным же пропитанием для рабочих стала пойманная в тех же джунглях дичь.⁹²³ Среди прочего, сюда входят двадцать шесть видов приматов,⁹²⁴ включая тысячи особей охраняемых человекообразных – горилл и шимпанзе, – которых отстреливают, разделывают, коптят и сбывают на рынке.⁹²⁵ На поддержку лесоиндустрии⁹²⁶ поднялась наемная армия лесных добытчиков мяса, вытеснившая высших приматов на грань вымирания.⁹²⁷ «Компании, торгующие древесиной, даже сами вкладываются в рекламу мяса, – утверждает эксперт. – Оно и понятно: куда легче раздать людям винтовки, чем организовать сюда поставки говядины».⁹²⁸