Выживает сильнейший

— Процесс… Ваши друзья сказали, что в Калифорнии нет даже объединенной компьютерной базы данных по преступлениям. Я не поверил им и решил уточнить. Оказалось, это правда. — Кармели потряс головой. — Абсурд. Ваше управление считает себя… В Израиле проживает пять миллионов человек, и криминальная обстановка не так накалена, как здесь, но у нас есть централизованное хранилище информации. Исключая преступления по политическим мотивам, мы имеем меньше сотни убийств в год. Это сопоставимо с той цифрой, которую в Лос-Анджелесе дают два выходных дня, не так ли?

— Не совсем, — улыбнулся Майло.

— Хорошо, в таком случае месяц. По данным мэрии, за прошлый год в Лос-Анджелесе было совершено тысяча четыреста убийств. В других городах Америки дело обстоит еще хуже. Тысячи, десятки тысяч убийств по всей стране. Как вы рассчитываете обрабатывать эту лавину информации без централизованной базы данных?

— Это непросто, сэр. У нас есть кое-какие…

— Знаю, знаю. ФБР, Центральный архив, архивы штатов. Но вся отчетность запутана и ненадежна, в каждом городе свои процедуры и формальности. — Майло молчал. — Хаос. Правда, детектив? На самом деле вы и не знаете, совершены ли подобные преступления или нет, и не похоже, чтобы вы когда-нибудь это узнали.

— В связи с вашими словами, сэр, есть один важный момент. Нам могла бы помочь публикация в прессе. Понимаю ваше нежелание, но…

— Опять. — Кармели стиснул челюсти. — Опять вы лезете ко мне. К нам. Чего вы ждете от этой публикации, кроме того, что она принесет новую боль моей семье и, возможно, поставит под угрозу жизни детей моих коллег?

— Поставит под угрозу, мистер Кармели? Каким образом?

— Либо вдохновив убийцу на охоту за новым израильским ребенком, либо просто бросив в воздух идею — поход на сионистов! Получится, что мы подкинем пищу для фантазии террористов. Нет, мистер Стерджис, я не вижу в публикации никакого смысла. К тому же если убийца действовал и раньше, то вряд ли в Лос-Анджелесе, не так ли?

— Почему вы так решили, мистер Кармели?

— Потому что, несмотря на все ваши бюрократические проволочки, вы бы знали об этом, не правда ли? Ведь даже в Лос-Анджелесе убийства детей не стали пока набившей оскомину рутиной.

— Для меня, сэр, никакое убийство не является рутиной.

— Значит, имей подобное преступление место, вы бы о нем знали?

— Да, если бы о нем сообщили.

— А почему о нем могут не сообщить? — с искренним недоумением спросил Кармели.

— Кто сообщит об убийстве, которое выглядит как несчастный случай?

— Но мы говорим о смерти ребенка! Или в вашем городе есть родители, которые будут молчать, если их чадо найдут мертвым?

— Есть, сэр, — мягко ответил Майло. — Потому что многих детей убивают сами родители.

Лицо Кармели стало белым. Майло потер щеку.

— Я хочу сказать, сэр, — продолжил он после паузы, — что в настоящее время нам не хватает информации, а заметка в газете могла бы пробудить чью-то память. Вдруг всплывет что-то похожее, случившееся годы назад или в другом городе. Ведь газеты читают не только в нашем городе. Тем не менее я не стану спорить с вами по поводу новой угрозы для жизни детей сотрудников консульства. Говоря честно, я не могу гарантировать, что в этом вопросе публикация пойдет на пользу.

Кармели сделал несколько прерывистых вдохов.

— Ваша искренность… заслуживает уважения. Позволю себе ответную: ни за что. Слишком велик риск, моя совесть не вынесет гибели второго ребенка. У вас есть что-нибудь еще?

— Куча вопросов. Могу ли я задать вам несколько из них?

— Да, — устало разрешил Кармели и вставил в рот третью сигарету, не торопясь поднести к ней горящую спичку. — Но если они будут касаться моей семьи, я скажу вам то же, что отвечал другим: мы были счастливы. Мы были счастливой семьей. Мы даже не понимали, насколько мы были счастливы. — Он прикрыл глаза, а когда вновь раскрыл их, холод куда-то ушел из черных зрачков. Теперь в них что-то горело.

— Я на мгновение вернусь к политике, сэр, — обратился к нему Майло. — Не сомневаюсь, что консульство получает угрозы. Они где-нибудь регистрируются?

— Думаю, да, но это не моя сфера.

— Нельзя ли это уточнить?

— Я спрошу.

— Вы можете сказать, к кому обратиться, и я управлюсь сам.

— Предоставьте это мне. — Руку Кармели начала бить дрожь. — Ваши слова о родителях… которые убивают своих детей. Если вы имели в виду…

— Нет. Конечно же, нет. Простите, я никак не хотел оскорбить вас. Мне просто нужно было как-то объяснить, почему о некоторых преступлениях мы ничего не знаем.

Черные глаза Кармели подернулись влагой. Он снял очки, тыльной стороной ладони вытер набухшие слезы.

— Моя дочь была… очень необычной девочкой. Растить ее стоило труда, но именно поэтому мы так дорожили ею. Ее никто и никогда не обидел. Ей пальцем не грозили. Как мы ее баловали! Слава Всевышнему, что мы ее баловали! — Он вновь надел очки и уперся руками в подушки дивана. — Жду ваших вопросов. — Голос стал тверже.

— Я хотел бы побольше узнать об Айрит, мистер Кармели.

— Что именно?