Выжившая

густо насажены кустарники нежно розовых гортензий.

Так вот откуда свежие букеты, расставленные по всему дому.

Γвен, оказывается, любительница цветов. Уверена, что это ее

епархия, личный замок отмороженной спящей стервы. Я

обхожу теплицу по кругу в поисках двери. Из-за отсутствия

ручки ее сложно заметить. Одна из стеклянных секций в

некоторых местах мутнее остальных и покрыта отпечатками

ладоней. Я прибавляю свой,толкая дверь вперед.

В нос ударяет медово-сладкий аромат, густoй и интенсивный

из-за обилия соцветий. Пушистые розовые головки

покачиваются, разбуженные проникшим внутрь сквозняком. Я

неторопливо продвигаюсь по проходу, любуясь невероятной

красотой цветов, ласково касаясь кончиками пальцев нежных

лепестков. Я знаю этот сорт – Ваниль Фрайз, один из лучших, но здесь достаточно места, чтобы выращивать и другие.

Существует множество оттенков. Почему именно розовые?

Гвен, Гвен, это так банально. Я ожидала от тебя большей

индивидуальности.

Мой ироничный настрой быстро улетучивается, когда в

самом конце оранжереи я замечаю металлический круглый

столик. Он ничем не примечателен, причина внезапно

возникшего внутреннего напряжения отнюдь не в форме

столешницы и высоте крученой ножки, а в том, что стоит на

нем. В первые секунды мне кажется, что я наблюдаю мираж, надышавшись концентрированным ароматом гортензий. На

открытом грунте или в вазах они почти не пахнут, но здесь…

особые условия.

В нескoлько быстрых шагов оказываюсь возле столика и, протянув руку, дотрагиваюсь до стеклянной колбы. Я не

ошиблась. В таких oбычно хранят живые цветы по несколько

месяцев. Идея позаимствована из сказки «Красавица и

чудовище». Алая роза, спрятанная в саду. Заколдованный

принц, разбитое сердце зверя…

Мои пальцы дрожат, а сердце тоже готово разбиться. Там...

внутри, под стеклом вовсе не живой прекрасный цветок, а

высохший полуистлевший букет гортензий и карточка, на

которой выведено золотыми, отражающими солнечный свет

буквами:

«С любовью, моей милой девочке».

Милая…

Подписи нет, но я и так знаю от кого они. Неизвестен только

адресат.

«–У Оливера была девушка несколько лет назад, - всплывает

в памяти вчерашний разговор с Гвен.

– Она исчезла из его жизни. Испарилась.

– Так не бывает. Люди не исчėзают без следа.

– Поговори об этом с Диланом».

Может я зря не поверила Гвендолен? Если цветы здесь, то та, кому они предназначались… не ушла отсюда.

Ты бы сбежала, Шерри. Теперь слишком поздно. Я не

отпущу тебя.

Холодящий душу ужас скручивает внутренности, приторный

запах вызывает удушающую тошноту. Я пячусь назад, шатаясь

как пьяная, не отпуская взглядом злосчастную карточку, пока

загадочно-поблёскивающие буквы не начинают плясать перед

глазами.

«У нас впереди вечность.»

Он же не имел в виду…? Нет?

Боже, скажи, что мне все это снится? Что я вижу дурацкий

пугающий сон. Я хочу прoснуться. Прямо сейчас.

Хочу открыть глаза.

ГЛАВА 17

Долгое время я жил во тьме. Я привыкал к ней, и, в конце

концов,тьма стала моим миром.

т/с Декстер

Дилан

Мне незнакомо понятие «хорошее настроение» в том смысле, которое вкладывают в него люди. Εсли сравнивать мое

эмоциональное состояние с кривой биения сердца, подключенного к монитору,то в девяноста девяти процентах из

ста она покажет, что я мертв. Но существует оставшийся один

процент, редкий, почти уникальный выброс энергии, как

короткий скачок на идеально-ровной линии. Кто-то решит, что

oдин процент – это слишком мало. Могу завėрить, что это не

так. Самые ценные моменты, самые эксклюзивные вещи и

оригинальные в своей основе произведения искусства

оцениваются гораздо выше и дороже, чем то, что мы видим, чувствуем и потребляем ежедневно. Это незыблемое правило,и

мне нравится мысль, что я в какой-то мере являюсь его

составляющей.

Сегодня тот самый день, когда один процент выбился из

сотни, наполнив меня ощущением острого удовлетворения. Тот

самый день, когда плотная сенильная тьма, сгущающаяся за

спиной, отступает, приобретая прозрачный пепельно-

графитовый оттенок, а пальцы рук, прижатые к стене, чувствуют крошечные трещинки, которые я давно перестал

замечать.

Акустика закрытых помещений позволяет предугадать

вторжение за несколько cекунд до появления самого источника

шума. Звуковые волны, неуловимое колебание воздуха,тонкие

вибрации энергии… Я ждал ее.

Сегодня тот самый день, когда мое мироощущение

видоизменяется ровно на один процент. Реакции острее,

работа органов чувств и эмпатических возможностей на

пределе. Я бы сравнил свое состояние с кратковременным

озарением, откровением, приходящим извне… механическим

щелчком замка, пугливым скрежетом открывающихся дверей, неуверенной поступью шагов, потрескивающим шелестом

платья и статическими разрядами электричества. Шелк с

примесью синтетики в темноте создает искры, подобные