Выжившие

— Видите ли, Бранн. Иногда полукровки действительно могут по силе превосходить чистокровного. Дело в том, что полукровка способен поглощать энергию хаоса постоянно, в то время как кайрамы вроде меня имеют свойство насыщаться. Расходуя свои силы, я не смогу одновременно подпитываться извне. А вы можете…

— Вы хотите сказать, что…

— Что этим кайрамам следует опасаться не меня, а вас.

Несколько секунд румын молчал, переваривая услышанное, после чего задумчиво спросил:

— Скажите мне, Лонгвей, а зачем вам сражаться? Вы всегда можете уйти в океан, как делали это много раз. Под толщами воды найти вас будет сложнее. Вы не ограничены сушей, четырьмя стенами и, главное, воздушным пространством. Мало кто из «охотников» является водяным. Но вы…

— Для начала я хочу уничтожить щенка, который привел к нам кайрамов. Я знаю, что этот Дмитри Лескоу был вашим другом, однако… Он уничтожил мой мир. Наш мир. После катастрофы такого масштаба мы с вами, Бранн, могли бы спокойно прожить тысячу лет. Безбедно, а, главное, не чувствуя постоянной усталости. Я помню, в каком состоянии вы прибыли в Индию. Едва держались на ногах…

— Возможно, происходящее сейчас — это кара за то, что мы сотворили с Кудамкулан, — Бранн слабо улыбнулся уголком губ.

— Мы пытались выжить… Лев не винит себя за то, что убивает зебру. Это его пища. Это естественный процесс, созданный самой природой.

— По сравнению с нами, аппетиты льва довольно скромны…

— Вы напуганы, мой дорогой друг, поэтому и решили заняться самобичеванием, — Лонгвей улыбнулся в ответ. — Но вы рано сдались. На нашей стороне и другие полукровки. Они тоже хотят жить хорошо. Мы сможем выстоять. Сомневаюсь, что кайрамы продолжат вмешиваться в войну, когда понесут первые потери… Главное, убрать этого Лескоу.

— Не напоминайте, — Бранн поморщился, словно ему надавили на больную рану. — Знай я раньше, что он натворит, убил бы собственными руками. Как вспомню, что мы ели за одним столом, ездили в одной машине, работали в одном офисе…

— Мы не можем знать наперед наше будущее, — произнес азиат. — Но если мы будем действовать слаженно, оно для нас всё—таки настанет.

Бранн молча кивнул. Он не слишком верил услышанному, однако слова о том, что полукровка может оказаться сильнее «истинного» всё—таки придали мужчине немного надежды.

Следующие полчаса они уже общались спокойнее, устроившись в креслах, с чашками чая в руках. Но почему—то румын так и не нашел момента, чтобы поделиться своим размышлением касательно Библейской цитаты. Лишь когда Лонгвей уже направился к двери, желая покинуть особняк Бранна, Киву окликнул его.

Азиат остановился, вопросительно взглянув на своего собеседника.

— Я просто… — румын замешкался. — Просто хотел поблагодарить вас за ваш визит, Лонгвей. Мне стало немного легче.

В ответ азиат снисходительно улыбнулся, после чего скрылся за дверью…

Тем временем где—то под Петербургом Дмитрий и его группа наконец—то встретились с Фостером. На удивление, трус не удрал обратно на базу, а терпеливо дожидался свою команду, стоя у подножия эскалатора. Завидев его, Ханс пулей бросился вниз, желая поскорее впечатать кулак в лицо этого скользкого ублюдка, однако бой получился не в пользу немца. Эрик с легкостью увернулся от удара, после чего перехватил руку парня и так заломил, что Ханс едва не застонал от боли.

— Этому что, не кололи прививку от бешенства? — мрачно поинтересовался наемник.

— Я не знаю, какие прививки надо колоть тебе, чтобы в тебе проснулось хоть что—то человеческое, — процедил сквозь зубы Кристоф. — Отпусти его, пока я сам не сломал тебе руку!

— Какие мы нервные, — огрызнулся Эрик, однако все же подчинился. — Ну и… как всё прошло? Судя по тому, что вы живы, видимо, неплохо.

— У тебя еще хватает наглости задавать такие вопросы? — снова разозлился Ханс. — Я сказал тебе тоже обратиться. Но ты сбежал! Чертов урод!

— Что—то я не припоминаю момента, когда вступил в немецкую армию и уж тем

более начал подчиняться «великому» канцлеру Хансу. Хочешь мною командовать — становись в очередь! Тоже мне, владыка хренов… Я работаю на русских. И приказа обратиться от Лескоу я не получал. К тому же, чего орать, если всё закончилось хорошо?

— Мы чудом не погибли после инъекции! — теперь уже вмешался Жак. — Ты подкрался ко мне, сволочь!

— Если бы я не подкрался, мы бы там стояли до следующего Рождества! И что ты на меня набросился? — деланно удивился Фостер. — Все претензии к Барону и Вайнштейну. Барон велел колоться, а Вайнштейн до сих пор не создал нормальный препарат. Что это вообще за наезды? Скажите им, Дмитри…

Лесков не ответил, но его красноречивый взгляд говорил лучше любых слов. Он молча прошел мимо Фостера, словно тот был пустым местом, и первым направился в глубь тоннеля.

— Однажды тебя убьют, и не найдется ни одного человека, кого это расстроит, — прохладным тоном произнес Матэо.