Выжившие

Этот вопрос вырвал Стаса из размышлений, и мужчина окинул взглядом четверых солдат, которые завтракали с ним за одним столом. В ту же секунду он почувствовал досаду. С момента падения Золотого Континента не прошло ни одного дня, чтобы местные не упоминали Дмитрия Лескова в своей болтовне. Казалось, у людей появилось новое развлечение — делиться на два фронта, чтобы затем убеждать друг друга в правильном отношении к Барону. Одни считали его героем, другие же по—прежнему видели в нем скрытого врага.

Новость о том, что Лесков тяжело болен, разлетелась по городу со скоростью света, и теперь каждый стремился поделиться своими предположениями о его дальнейшей судьбе. Злые языки утверждали, что время Черного Барона прошло — он обречен умереть от препарата, который создала его собственная жена. Но большинство было всерьез обеспокоено состоянием своего лидера. Люди испытывали к нему симпатию и благодарность, они уважали его.

Кто—то поговаривал, что как только Петербург немного уберут, первым делом надо воздвигнуть памятники героям: наряду с такими фамилиями, как Ермаков, Морозов, Зильберман, звучали и фамилии полукровок, в том числе и Лескова. Но особенно часто произносили имя четырнадцатилетнего мальчика, который пожертвовал собой, чтобы закончить эту страшную войну. Адэн стал своего рода символом бескорыстной отваги, и народ хотел, чтобы его помнили и потомки.

— Стас, что твоя говорит? Он поправится?

Этот вопрос Волошину задавали постоянно, и каждый раз он чувствовал себя отвратительно. Катя все больше времени проводила у постели своего «друга детства», вызывая в обществе разные сплетни. И слушать подобное было чертовски неприятно. Стас до последнего старался удержать эту девушку, но затем все же не выдержал и ушел жить в казармы. Однако любовь никуда не делась. Он скучал по ней, хотя и пытался делать вид, что происходящее его ничуть не задевает.

— Чего молчишь, Стас? Твоя же каждый день у «процветающего». Может, знает что?

— Какое мне дело до «процветающего»! — не выдержал Волошин. — Если так интересно, иди и спроси. Достали уже!

С этими словами мужчина резко оттолкнул от себя тарелку, после чего поднялся с места и покинул столовую. Он слышал, как солдаты начали переговариваться за его спиной, но сейчас ему было плевать. Он наконец решил поговорить с Катей начистоту.

Девушку он застал в ее комнате. Она только что вернулась с ночного дежурства в госпитале и собиралась ненадолго прилечь.

— Надо поговорить, — мрачно произнес он, пристально глядя на Белову. По его лицу Катя сразу поняла, о чем будет этот разговор. Не только Волошин был в курсе сплетен, она и сама устала делать вид, будто ничего не происходит. В каком—то смысле Стас опередил ее: Катя тоже желала поговорить с ним именно сегодня, но только после отдыха.

— Присядь, я сделаю тебе кофе, — предложила девушка, стараясь выглядеть как можно более спокойно. Однако ее сердцебиение предательски участилось.

— Я пришел сюда не за кофе, — резко ответил Стас.

— Хорошо, я слушаю…

В тот же миг губы Волошина искривила горькая усмешка.

— Это я слушаю. — произнес он. — Слушаю постоянно сплетни о том, как моя женщина изменяет мне с «процветающим». Ты постоянно сидишь в его комнате. А ведь ты ему — никто! Не жена! Не родственница!

— Я его друг, — ровным тоном ответила девушка.

— Друг? Теперь это так называется, да?

Катя устало вздохнула.

— Стас, он болен, — как можно мягче произнесла она.

— Вокруг него предостаточно тех, кто может о нем позаботиться.

— Заметь, ты говоришь о человеке, который принес нам антидот. Мы до сих пор живы только благодаря ему!

— Благодаря ему мы и отравились, — разозлился Волошин. — Я думал, что, переехав в казармы, дам тебе время подумать. Решил, что ты запуталась, а сейчас понимаю, каким был идиотом! У вас ведь это давно началось, да? Еще до войны?

— Что ты такое говоришь?

— А я все ломал голову, как это безымянная художница вдруг за один день превратилась в светскую львицу. Все разом захотели с тобой знаться, стали повсюду приглашать. А на самом деле тебя просто заприметил мужик с личным «феррари» и хорошими связями.

— Не хами, — в голосе девушки послышались ледяные нотки. Катя понимала, что Стас обижен, но не ожидала, что он будет бить по самому больному. Ведь именно из—за той злополучной выставки она и бросила рисовать. Желая помочь, Лесков невольно заставил ее почувствовать, будто без его имени она ничего не может.

В ответ Стас лишь усмехнулся:

— Я до последнего не хотел верить, что моя девушка продалась какому—то богатому ублюдку. Я даже унизился до того, что решил почитать о нем в интернете. Лучше бы я этого не делал! Моего Котёнка привлек какой—то гламурный мажор, бабник и тусовщик с Рублевки. А ведь я знал тебя совершенно другой. Ты презирала таких, высмеивала.

— Всё не так, Стас! — начала было Катя, но мужчина тут же оборвал ее.