Выжившие хотят спать

Ева повела Анну к одноэтажному дому, мужчины пошли следом. Иван сбросил рюкзак во дворе, остановился, ожидая, пока Ева и Анна войдут в дом. Он рассматривал дома на улице, прислушиваясь к тишине, пытаясь убедиться, что они на этой улице в одиночестве.

Из дома вышел Грэг.

- Двери завтра подделаем?

- Я еле живой... Но лучше сделать их побыстрее.

- Слышь, давай я первым подежурю.

Иван медлил, не зная, как отреагировать.

- Спасибо, ложись спать. Я еле живой в смысле, что не хочется никуда идти, что-то делать. Но дежурить - не проблема. Через пару часов разбужу Еву, высплюсь.

- Как хочешь... Слышь, ты Аню буди. Она мне сказала, что ей... типа стыдно, что вы с Евой дежурите, а она дрыхнет каждую ночь.

- Я подумаю.

Грэг кивнул, поворачиваясь к крыльцу. Иван сосредоточил внимание на противоположной улице. И услышал шорох.

Шатун возник неожиданно, похоже, находился где-то за домом во дворе, и они его не заметили. Коренастый, лицо в ссадинах, он двигался без единого звука. Глаза бессмысленно смотрели перед собой, но Грэга он видел.

- Грэг! - крикнул Иван.

Грэг обернулся, попятился и оказался отрезан от входа в дом. Он мог просто отступать, но по какой-то причине прижался к стене дома, как если бы его загнали в тупик, принял стойку.

Иван действовал по инерции. Он не успел бы остановить шатуна до того, как тот бросится на Грэга, а метнуть топор не решился. Он метнул рюкзак - подхватил его, бросил без размаха. И попал шатуну в плечо. Тот рухнул, как от увесистого валуна, не дойдя до Грэга два шага. Шатун ударился о стену дома, неуклюже сполз на землю.

Грэг отступил на пару шагов.

Из дома выглянула Ева, за ней возникла Анна, вскрикнула.

- Все кончилось! - крикнул Иван. - Он не встанет.

Шатун повалился на бок. Попытки встать были слабыми, он рыл землю руками, постепенно затихая. Дыхание его слабело. Неудивительно, что Иван сбил его рюкзаком. Наверняка его сон, если это можно назвать сном, быстро перейдет в смерть.

Грэг тихо выругался.

- Пошлите в дом, - сказал Иван. - Он уже не опасен.

Анна посмотрела на Ивана.

- А с ним что? Так и оставим?

- Что ты предлагаешь?

- Если ему дать поспать, разбудить? Мы поискали бы ему пару.

- С ума сошла! - выпалил Грэг.

Иван сказал:

- Всех не спасти. Если каждого шатуна возвращать к нормальной жизни... Может, я ошибаюсь, но мне кажется, он так истощен, что ему уже не поможешь.

- Шатуны опасны, - сказала Ева. - Как удержать его в узде, пока ищешь ему пару?

Иван глянул на небо.

- Пошлите в дом.

Ева подняла Ивана, и он сказал, что на рассвете пойдет на разведку, но один, и потому разбудит Анну.

- Я ей доверяю, - сказал он. - Да и спать не ложусь. Просто для надежности, чтобы с вами ничего не случилось.

- Умница. Может, разбуди меня?

Иван задумался.

- Отдыхай. Ты уже не одна, вот и отдыхай за двоих.

Она улыбнулась, поцеловала мужа.

- Будь осторожней. Иди, взгляни, что у тебя получилось. По-моему, неплохо.

Она легла, Иван прошел в соседнюю комнату, где на стене ночью писал картину. Он был измотан, руки не слушались, но его выкручивало так, что его внутреннее стремление и потребность оказались сильнее, побороли физическую усталость. Благодаря его состоянию он даже не понимал, какой цвет использует, нужно ли больше освещения, все ли он правильно подготовил. Из-за этого интерес к картине возрастал, а где-то в глубине таился страх: вдруг там мазня? Вчера он был измотан, и неудачи могут быть всегда. Даже если человеку дано свыше, и последние его десять картин - шедевры, одиннадцатая может не соответствовать их уровню.

Иван сел по-турецки, уперся спиной в противоположную стену, откинул голову и лишь тогда посмотрел на картину, довольный собой, что так долго сдерживал нетерпение.

На картине царили два цвета - белый и черный. Левая половина была белой, правая - черной. Это могли быть две лавины, идущие навстречу друг другу. Или две гигантские волны. Или две армии, например Добра и Зла. Узкое пространство между ними, казалось, сужалось незаметно для человеческого глаза, в этом пространстве крохотные кляксы фигурок нескольких человек - один тянет второго, который споткнулся, третий ползет на четвереньках, четвертый неловко спешит за ним - выглядели так, как должны были выглядеть букашки в сравнении со всей планетой. Фигурки спешили преодолеть это узкое пространство... чтобы спасись? Уйти с пути двух стихий, когда они сойдутся? Сложно было утверждать, что стихии сходятся, точно также они могли расходиться или же находиться на своих местах вечность. И все-таки ощущение, что они сходятся было бесспорным, возможно, из-за спешки и страха, переполнявших фигурки. Должны были эти несчастные выбрать одну из сторон или же цвет, контраст означал вовсе не принадлежность к Добру и Злу? И что одна стихия, что другая была также опасна для букашек-людей?