Выжженная Земля

Огромное окно в гостиной Гитлера в Бергхофе превращало обшитую панелями комнату в открытую сцену. Фоном был пейзаж Берхтесгадена. На этой сцене Манштейн собирался скрестить шпаги с Адольфом Гитлером. Здесь, на первозданном фоне гор, произойдет сражение, в котором решится судьба двадцати двух дивизий, или более 200 000 тысяч человек, станет ясно, что их ждет — спасение или гибель.

Полковник Шульце-Бютгер разложил карты на большом столе у окна. Манштейн доложил ситуацию. С убедительной логикой он изложил свое требование: 1-я танковая армия наступает своими танковыми силами в западном направлении через две советские армии в тылу южного фронта и таким образом соединяется с 4-й танковой армией. Для этого она должна отвести свои восточный и северо-восточный рубежи. Однако, принимая во внимание наличные силы, эта операция может успешно завершиться только при том условии, что 4-я танковая армия пройдет на восток навстречу силам 1-й танковой армии примерно половину их пути прорыва. В конце концов, придется покрыть почти восемьдесят километров контролируемой противником территории. Для этой цели 4-й танковой армии, в настоящее время ведущей тяжелые бои в районе Тернополя, необходимо свежее подкрепление в составе, по меньшей мере, одного танкового корпуса.

Гитлер молча выслушал, держа руки на столе. Теперь он поднялся и набросился на Манштейна: «И где я должен взять подкрепление для 4-й танковой армии? Во Франции неминуемо вторжение — я не могу вывести оттуда ни единого батальона. В Венгрии ненадежное отношение Хорти делает необходимым военную оккупацию, и я не отведу оттуда ни единого полка без риска нарваться на грязные политические происки Хорти. И поскольку вы сами сказали, что прорыв может быть успешным только в случае удара

4-й танковой армии свежими силами на восток, весь разговор теряет смысл. 1 -я танковая остается там, где она находится, и расчищает свои тылы собственными силами. Другого выхода нет».

Гитлер прорявкал эти предложения яростно и быстро. В раздражении он вылил на генерал-фельдмаршала целую лавину обвинений — в том, что тот растратил свои резервы, что постоянно требует пополнения на важные операции и сомнительные. «Вы все хотите руководить. А в результате постоянно отступаете дальше и дальше».

Манштейн побагровел. Присутствующих охватила дрожь. Сейчас они схватятся. Генерал-фельдмаршал принял вызов. Ледяным тоном, намеренно спокойно он проговорил: «Вы, мой фюрер, только вы виноваты в том, что произошло. Восемь месяцев вы ставите нашим силам на южном фланге одну стратегически невыполнимую задачу за другой. Чтобы справиться с ними, не предоставляете ни необходимого подкрепления, ни свободы действий. И если уж вы так поступали, то не сетуйте теперь на катастрофичность ситуации. Ответственность за нее полностью лежит на вас».

До того как Гитлер смог собраться и ответить ему, Манштейн продолжил: «Однако никакие счеты у же не могут изменить ситуации. Я должен отдать приказ на прорыв 1-й танковой армии сегодня — иначе она обречена. Прошу вашей санкции».

Цейтцлер не успел вмешаться, как Гитлер развернулся. Выходя, он произнес: «Я не могу согласиться с вами. Мы обсудим остальные проблемы на вечернем совещании». И покинул комнату. Он оставил после себя атмосферу всеобщего смятения. Манштейн спокойно вышел в небольшую оранжерею, подошел к генералу Шмундту, адъютанту и военному наперснику Гитлера, и проговорил: «Соблаговолите проинформировать фюрера, чтобы он доверил кому-нибудь другому командование группой армий, если находит, что не может согласиться с моими взглядами». Застегнул ремень, надел фуражку и вышел.

Карта 45. Маршал Жуков ожидал, что 1-я танковая армия будет прорываться в южном направлении, через Днестр. Поэтому он перебросил свои основные силы па юг, чтобы там перехватить Хубе. Однако немецкий корпус ударил в западном направлении.Жуков слишком поздно осознал свою ошибку.

Манштейн остановился в берхтесгаденском «отеле». Как только он вошел в комнату, раздался телефонный звонок. Звонил генерал Буссе из Львова. После схватки с Гитлером Манштейну предстояло объясняться с генералом Хубе. Этот замечательный командующий 1-й танковой армией донимал штаб группы армий, требуя разрешения на прорыв — однако не на запад, а на юг, через Днестр, где на рубеже примерно в сто километров фронт окружения образовывали только река и незначительные советские разведывательные силы.