Вызов

— Очередной приёмной семьи?.. — растерянно уставилась на Зэда я. — Это как?

Тиррианец покривился и произнёс неохoтно, но с той оправдательной интонацией, за которой всегда скрывается жалость:

— Подростки — сложные люди, ассанти, особенно если пережили смерть своих родителей. Не всем удаётся подобрать ключик к их израненному сердцу.

Я коротко выдохнула, слегка оглушённая открывшейся правдой.

— Грэй сирота? — недоверчиво уточнила я.

Зэд кивнул и, открыв какую-то очередную дверь, впустил меня в помещение, явно служившее Харду и столовой, и кухней. Кроме того, что две стены были полностью стеклянными с выходом на небольшую террасу под открытым небом, две другие походили на какой-то фантастический десерт. В обтекаемых лаковых поверхностях красного цвета мистическим образом отражалось всё происходящее в комнате, а созданная из стекла шоколадного цвета рабочая поверхность довершала изысканный шик интерьера. Но больше всего мне понравилась люстра: в свисающем с потолка прозрачном стеклянном шаре непрестанно крутились часовые механизмы, слoвно напоминая о том, что время никогда не стоит на месте.

— Мне велено вас сначала накормить, а потом отвезти куда скажете, — запуская пультом столешницу кухни в движение, объявил Зэд.

Плоская волна стеклянной поверхности замерла в десяти сантиметрах от меня, а следом за этим из пола выехал стул, присев на который я невольно проверила его на прочность, уж очень хлипкoй мне показалась его конструкция.

И всё же история Харда меня интересовала больше мебели, а потому как тoлько Зэд поставил передо мной чашку с маарджи и тарелку с куском пирога, я продолжила допрос:

— Вы говорили, что у вас большая и дружная семья…

Тиррианец настороженно поднял голову, и взгляд мужчины колко прошёлся по моему лицу.

— Говорил.

— Я это к чему… Просто подумала, раз вы сказали, что Грэй вам как брат, то, возможно, ваша семья его взяла к себе после того, как он убежал от приёмных родителей.

Зэд несколько секунд молча на меня смотрел, а потом спрoсил прямо:

— Что вы хотите у меня выведать, ассанти?

— Да ничего особенного, — как можно дружелюбнее улыбнулась ему я. — О Грэе ходит много слухов. Очень разных, а порой просто неправдоподобных. Но раз уж я вышла замуж за вашего дpуга, то мне хочется понять, что он за человек. Он сам вряд ли станет мне о себе рассказывать, а вы если что-то и скажете, то только чистую правду.

Вот здесь я совершенно не лгала, и Зэд это почувствовал. Усмехнулся, расслабленно откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.

— Моя семья действительно собиралась забрать Грэя. Отец с матерью даже подали все документы для оформления опеки над ним, но всё изменил случай…

Я отпила глоток горячего напитка и замерла, почти не дыша, опасаясь упустить возможность услышать подлинную историю Харда.

Зэд насмешливо смерил меня взглядом и вдруг выдал:

— Можете не притворяться, ассанти, что вам всё равно. Ваше голодное нетерпение фонит покруче источника энергии.

Нет, я, в принципе, и не надеялась на отсутствие проницательности у того, кто прикрывал Χарду спину, но на то, чтобы он ощущал мои эмоции на энергетическом уровне — никак не рассчитывала. Позабавившись моей растерянностью, тиррианец накoнец снизошёл до объяснений:

— Это особенность тиррианской расы — улавливать тонкие эманации. Мы очень чувствительны и восприимчивы к запахам, сильным эмоциям, вкусовым ощущениям и звукам. А потому у нас принято говорить друг другу всё, что думаем, честно и открыто. Не имеет смысла скрывать то, что твой собеседник и так чувствует.

Кажется, я начинала понимать причину шокирующей прямолинейности Харда. Привычка — вторая натура. Похоже, у тиррианцев перед эйдерцами было огромное преимущество: они нашу ложь чувствовали, а мы их — нет.

— Простите меня, Зэд, — я отодвинула чашку маарджи в сторону, потеряв всякий аппетит. — Мне стыдно. Я не собиралась вас обманывать, и поверьте, не строю никаких коварных планов. Просто… Я скоропалительно вышла замуж за человека, о котором ровным счётом ничего не знаю, и теперь мне немного страшно. Я не представляю, чего от него ждать. Что, если он воспользуется ситуацией и…

— Глупости, ассанти, — резко перебил меня Зэд. — Грэй, конечно, не благовоспитанный тин, но подлецом и трусом тоже никогда не был.

— А при чём здесь трусость?

— Только трусы показывают свою силу тому, кто слабее, — ухмыльнулся мужчина, подвинул ко мне чашку с тарелкой и сурово приказал: — Ешьте, ассанти, иначе ничего вам больше не расскажу.

Я поняла, шантаж — это тоже тиррианская особенность, причём более действенная, чем обычная констатация силы, потому что, несмотря на отсутствие аппетита, пирог я всё же принялась жевать.

— Вот и умница, — пробасил Зэд, поощрительно наблюдая за тем, как я ем. — Α теперь — спрашивайте!

Кусок пирога едва не стал поперёк горла, и я, запив его маарджи, удивлённо уставилась на тиррианца. Вот так, просто? Спрашивать? Всё, что угодно?

— То личное, что может объяснить вам только Грэй, я открывать не стану, — словно читая мои мысли, упредил тиррианец. — А о том, что мы с ним пережили вместе, с удовольствием расскажу.