Вызов

Когда солнце превращало бетонную плиту в сковородку или кожа у Дейзи от дождя начинала морщиться, она бросалась в нас всякой всячиной, пока мы с Каем и детьми проезжали мимо нее на скейтбордах. Камнями, крышками от бутылок, мусором, всем, что лежало рядом. Ее папа был охренеть каким злым, и мы думали, что она вся в него.

А потом я в один день решил понаблюдать за ней со своего крыльца. Я смотрел, как она выходит из школьного автобуса, стучит в свою входную дверь. Пикап ее папы стоял на подъездной дороге, а телевизор внутри так громко работал, что весь район слышал комментирование матча. Она продолжала стучать, эта тощая девочка с рюкзаком. Потом она попробовала залезть в окно, решетку на котором сорвали во время взлома, но так и не заменили. В итоге она сдалась, бросив это дело, и взяла очередной грязный камень с обочины.

Потом я стал наблюдать, как Кай катится на скейтборде по тротуару. Останавливается, чтобы с ней поговорить, поиздеваться над ней. Я смотрел, как он проехался по ее рисункам, вылил на них газировку и кинул крышку от бутылки ей в голову. И тогда я понял, почему она бросалась в нас вещами каждый раз, как мы проезжали мимо. Она целилась в Кая.

В следующий раз, когда она сидела одна перед домом, я принес свой камень и присоединился к ней. В конце концов мы ушли с подъездной дороги и пошли исследовать окрестности. Мы смотрели на шоссе с высокого дерева, считали пролетающие самолеты с крыш. И однажды Дейзи сказала мне, что уезжает. Что, когда мы сойдем со школьного автобуса, она просто сбежит куда-нибудь. В любое место. «Ты тоже можешь сбежать», – предложила она.

У нее была фотография Йосемитского национального парка из журнала, и она вбила себе в голову, что будет жить там в палаточном лагере. «Потому что у них есть все, что нужно, и жить в палатке можно бесплатно, так ведь?» Мы неделями об этом говорили, составляли планы. На самом деле я не хотел сбегать, но Дейзи очень хотела, чтобы я пошел с ней. Больше всего она боялась одиночества.

А потом она однажды села в автобус, и руки у нее были в фиолетовых синяках. Она плакала, и внезапно все перестало быть игрой. Перестало быть какой-то сказкой про грандиозные приключения, которую мы писали, чтобы скоротать время между школой и сном. Когда автобус привез нас в школу, она выжидающе на меня посмотрела – с рюкзаком на плечах, выглядящим тяжелее обычного. Она спросила: «Мы сбежим сегодня в обед?» Я не знал, что ей ответить, как не сболтнуть лишнего. Поэтому я сделал кое-что намного хуже.

Я ушел.

Мне кажется, в этот момент я осознал, что не могу ни для кого быть хорошим. Да, мне едва исполнилось одиннадцать, поэтому я, естественно, не собирался бежать на север с одним рюкзаком и скейтбордом. Но я позволил Дейзи поверить в меня. Я позволил ей довериться мне. Может быть, я в то время не понимал, что на самом деле происходило в ее доме, но я улавливал гребаную суть и все равно ничего не сделал, чтобы ей помочь. Попросту стал очередным в длинной череде разочарований.

Я никогда не забуду ее глаза. В них отчетливо читалось, что ей только что разбили сердце. Я до сих пор их вижу. Сейчас.

У меня дрожат руки. Сжимая руль, я с трудом различаю дорогу. Словно зрение мое стало туннельным – все вокруг отдалилось и сузилось. Я еду больше по памяти, а на зрение почти не полагаюсь. Тяжесть в груди, которая днями только копилась, теперь подкатывает к горлу болезненным, удушливым комом. Мне внезапно становится больно дышать.

Когда в держателе для стакана вибрирует телефон, я едва не вылетаю на встречную полосу, ошарашенный звуком, который громко отдается в моей голове.

Я нажимаю кнопку громкой связи.

– Да, – отвечаю я, заставляя себя говорить. Я себя не слышу. Из-за шума в мыслях мне кажется, что я под водой.

– Хотел убедиться, что ты приедешь, – говорит Кай. На заднем фоне звуки. Голоса и приглушенная музыка. Он уже сидит в душном баре Бостонского колледжа, в котором мы договорились встретиться.

– Еду.

– Время идет.

Я отключаюсь и бросаю телефон на пассажирское сиденье. Боль в груди становится невыносимой, стискивает меня так сильно, что, того и гляди, поломает ребра. Я поворачиваю руль и съезжаю на обочину, давя на тормоз. У меня сдавливает горло, когда я выпутываюсь из слоев одежды, пока не остаюсь в одной майке, обливаясь потом. Я опускаю стекла, чтобы наполнить джип прохладным воздухом.

Что я вообще творю, черт возьми?

Закрыв лицо ладонями, я все вижу ее лицо. Ее разочарованный взгляд. Не у Дейзи, девочки из моего прошлого. А у Тейлор, девушки из моего настоящего.

Она ожидала от меня большего. Не в том, что я делал раньше, а в том, что решал делать сейчас. Она бы простила мне то, что я вел себя всю неделю как козел, если бы мне только хватило силы принять верное решение, когда она дала мне шанс.

Черт возьми, Эдвардс. Отрасти себе яйца.