Вызов

Я пообещал себе стать лучше ради нее и постараться увидеть себя ее глазами. Увидеть себя кем-то большим, чем хулиганом из трущоб, бесцельным неудачником или партнером для секса на одну ночь. Она ценила меня, даже когда у меня самого это не получалось. Тогда какого черта я позволяю Каю отнять это все у меня? Он не только забрал мою жизнь – он украл меня у Тейлор. Я должен быть сейчас на танцах со своей девушкой, а не бороться с панической атакой на обочине дороги.

Качая головой от отвращения, я беру брошенный свитер и надеваю его. Потом тянусь к коробке передач и трогаюсь.

Впервые в жизни я нахожу смелость уважать самого себя.

* * *

Моя первая остановка – жилище Хантера. Дверь открывает Деми, приветствуя меня пытливым, если не враждебным, взглядом. Я не знаю, сколько она слышала с тех пор, как я в последний раз разговаривал с Тейлор, и что Хантер рассказал ей после того, как выписал мне чек.

Я целую ее в щеку, когда она меня впускает.

Деми отшатывается в ответ.

– К чему это, чудак?

– Ты была права, – говорю я, подмигивая.

– Ну, ясное дело. – Она замолкает. – Но по поводу чего?

– Привет, чувак. – Хантер осторожно к нам подходит. – Все в порядке?

– Будет. – Я вытаскиваю конверт с деньгами и отдаю ему.

Деми щурится.

– Что это? – требует ответа она.

Хантер озадаченно берет деньги.

– Но почему?

– Ну-ка, святоша, – ворчит Деми, дергая Хантера за рукав. – Рассказывай, что происходит?

Я пожимаю плечами и отвечаю Хантеру:

– Мне больше не нужно.

Он выглядит радостным – и неудивительно! – хотя я не завидую тому допросу, который устроит ему Деми.

– Ты с ним полегче, – говорю я Деми. – Он хороший парень.

– Хочешь остаться и заказать пиццу? – предлагает Хантер. – Мы сегодня отдыхаем.

– Не могу. Опаздываю на танцы.

Уезжая от Хантера, я звоню Каю. Тяжесть в моей груди исчезла, а руки не трясутся, пока звучат гудки.

– Ты здесь? – говорит он.

– У меня нет денег.

– Не делай мне мозги, братан. Я сделаю один звонок…

– Я скажу Максу, что это была моя вина. – Решимость в моем голосе меня удивляет. И с каждым словом я становлюсь все увереннее в своем решении. – Я не буду называть твое имя. Пока. Но если ты опять мне позвонишь, если я хотя бы почувствую, что ты что-то вынюхиваешь, я в мгновение ока тебя сдам. Не испытывай меня, Кай. Это твой последний шанс.

Я бросаю трубку. А потом, собираясь с духом, делаю еще один звонок.

32. Тейлор

Как же тут тошно.

Настолько, что задумываюсь о том, чтобы взять нож с ближайшего стола и захватить кого-нибудь в заложники, сбежав через разбитое окно.

Мы с Сашей заняли стратегическую позицию рядом с кучей колонок, чтобы другим не вздумалось пытаться с нами заговорить. Еще она забрала себе какое-то дорогое шампанское, которое льется на наши платья, пока мы пьем его прямо из бутылки, одновременно наблюдая, как Шарлотта бегает по танцполу, отчитывая сестер за то, что они танцуют тверк со своими спутниками перед встревоженными бумерами [17]. Нам пришлось отойти от диджейского пульта: выпускники все время просили Сашу поставить Нила Даймонда и группу ABBA, и она погрозилась выколоть следующему просящему вилкой глаз, поэтому я заставила ее сделать перерыв.

– Ты должна потанцевать с Эриком, – говорю я ей, замечая его на танцполе. Он вроде неплохо проводит время, хоть его спутница и бросила его на съедение волкам.

– И упустить шанс снисходительно поосуждать всех из-за угла? Ты меня ни с кем не путаешь?

– Я серьезно. То, что я решила упиваться жалостью к себе, не означает, что тебе непременно надо страдать со мной.

– Еще как означает, – говорит она. – Ты и сама могла бы допить эту бутылку и наброситься на танцполе на какого-нибудь приодетого мальчика с трастовым фондом.

– Не в настроении.

– Ой, да ладно тебе. – Саша делает еще один глоток шампанского и вытирает рот рукой, пачкая ее помадой. – Мы влезли в платья и побрили ноги. Надо же позаботиться о том, чтобы утром было, о чем жалеть!

Ха. Мне уже есть, о чем жалеть. К примеру, о чем я, черт возьми, думала, когда выбрала это нелепое платье? Тугая черная ткань делает мои сиськи похожими на две сплющенных палки ветчины, а каждые складка и выступ вываливаются, как зубная паста из тюбика. Я чувствую себя отвратительно и не могу вспомнить, почему была такой взволнованной, когда смотрелась в зеркало и представляла лицо Конора, когда он меня увидит.

А, погодите, вспомнила: потому что я позволила Конору убедить меня в том, что я красивая. Что он видел не пухлую девушку или большую грудь, а меня. Всю меня. Он убедил меня в том, что я что-то желанное. Ценное.

А теперь я осталась наедине с чрезмерно огромным разочарованием по поводу несбывшегося.

Я раздраженно замечаю, что по моим щекам текут слезы, и говорю Саше, что схожу-ка избавлю себя от половины выпитого шампанского. Туалет полон Капп, поправляющих макияж, в одной кабинке кого-то громко тошнит, а две Каппы держат бедняжку за волосы. Другая кабинка занята Лизой Андерсон, которая заперлась с телефоном и теперь по пьяни пишет своему уже бывшему Кори, пока ее сестры протестующе стучат в дверцу.