Вызов (СИ)

— Ты же сам можешь ему передать.

— Не-ет, — протянул папа. — Это будет не так интересно. Я хочу, чтобы он думал обо мне. Долго и много думал.

— Хорошо, — покорно согласился Сит.

– еще помнишь, я просил тебя замять дело сына Эйнса Эббота?

— Помню.

— Я хочу, чтобы это дело снова случайно всплыло, — так, словно обсуждал меню в ресторане, проговорил отец. — И пусть виновного накажут по всей строгости закона.

— Да, я всё сделаю, Йон, — мрачно заверил папу судья.

— Замечательно! Это замечательно, что ты не забываешь, кому всем обязан. Действуй, Сит. Я в тебя верю.

Отец обессилено закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен, и я выключила исейнж, чувствуя, что меня изнутри всю мелко кoлотит. Истинное лицо беспощадного Йона вьена я видела впервые, и только теперь понимала, за что его так боялись: он всегда действовал безжалoстно и выверенно. И вряд ли испытывал хоть какие-то угрызения совести за то, что собирался из мести растоптать чьи-то судьбы.

Приборы, к которым был подключён отец, внезапно зашлись в истерике, издавая высокие пищащие звуки, и я, глядя на белеющее лицо папы, заорала: «На помощь!»

В палату тут же влетел Паури с бригадой врачей, и пока они что-то водили отцу и переключали аппаратуру, я неподвижно стояла в стороне, с замиранием сердца наблюдая за происходящим.

Через несколько минут суета и беготня стихли, а папа, находясь под воздействием вколотых ему препаратов, уснул и стал выглядеть не таким бледным.

— Я говорил, что ему сейчас противопоказаны любые стрессы и волнения! — подойдя ко мне, обвиняюще выдал Паури. — Сердце может не выдержать такой нагрузки! Ваш отец всё-таки не мальчик.

— Этого больше не повторитcя, доктор. Обещаю. Отец будет вас слушаться.

Скепсис, появившийся на лице Паури, говорил красноречивее слов, что он думает по этому поводу.

— Простите, лирэ Аннабелль, но боюсь, что вы не можете за него ручаться. И если тин Авьен прикажет…

— Послушайте, тин Паури, — в непреклонном жесте подняла руку я, посмотрела на папу, потом перевела взгляд на доктора и приняла крайне трудное, но необходимое решение: — За лечение тина вьена вам плачу я! И я единственная, с чьими просьбами и пожеланиями вы обязаны считаться! Я запрещаю под каким-либо предлогом приносить отцу исейндж, айтапер или любое другое устройство связи с внешним миром. Я не разрешаю пропускать к нему в палату кого-либо, кроме меня и врачей. Если он станет настаивать, можете смело говорить, чтo это приказ его дочери и все вопросы к ней! Нарушите хоть одно из моих требований — я подам на вас в суд.

Паури ошеломлённо моргнул, а затем согласно кивнул.

— И ещё… — вспомнила слова отца я. — Папа сказал, что не помнит, как я позавчера приходила к нему и разговаривала с ним. С чем это связано?

— Может быть, наноботы удалили какой-то повреждённый участок мозга, а вместе с ним стёрлись и отдельные воспоминания, — озадачился доктор. — Сейчас вашего отца повезут на обследование, и можно будет более конкретно сказать, в чём причина частичной амнезии.

— А почему отец не чувствует ног?

— Тут всё сложнее, лирэ Аннабелль, — Паури вздохнул и с сожалением развёл руками. — Позвоночник тина Авьена получил крайне серьёзные травмы и, полагаю, если после очередного этапа ввода наноботов положительной динамики не будет — придётся делать операцию. Но в любом случае её можно будет осуществить только после того, как состояние вашего отца будет стабильно хорошим. Вы должны подготовить его к тому, что, скорее всего, какое-то время ему придётся провести в инвалидном кресле.

– если операция тоже не поможет?

— Такой исход не исключён. Врачи не всесильны, — опустил взгляд Паури. — Мы и так сделали для тина Авьена всё, что могли.

— Я знаю. Я просто спросила, чтобы знать все возможные варианты. Я вам очень благодарна. И, пожалуйста, доктор, если возникнут какие-то проблемы, звоните мне, не стесняясь, в любое время дня и ночи.

После этого разговора мы с доктором прoстились, и когда я, покинув центр, забралась в блэйкап, внимательно наблюдающий за мной Зэд осторожно спросил:

— Всё в порядке, ассанти?

— Всё нормально, — соврала я. Вдаваться в подробности и рассказывать мужчине, что меня шокировал способ, с помощью которого Йон Авьен решал любые проблемы, я не захотела. И если у здоровяка не было права меня о чём-то подробно расспрашивать, то с Хардом такие игры в молчанку не проходили воoбще.

Он заехал за мной в офис после работы и сначала поблагодарил за то, что в этот раз я не заставила его ждать, а потом просто задал вопрос в лоб:

— Что у тебя сегодня произошло с отцом? Вы поссорились?

Я не понимаю, как ему всё время удаётся держать руку на пульсе моей жизни?

— Не успели, — криво пошутила я.

— Так что всё-таки произошло? Зэд сказал, ты вышла из клиники очень расстроенной.

Помянув здоровяка «добрым словом» и понимая, что Хард не отстанет, пока не вытянет из меня всё, я вздохнула и призналась:

— Я не ссорилась с папой. Дело не в нём. Хотя нет, и в нём тоже… Он всегда был таким: властным, непреклонным, почти диктатором. Раньше меня это не огорчало. Я, видимо, просто отвыкла.