Вызовите ведьму! (СИ)

Я с такой силой впилась в нижнюю губу зубами, что почувствовала во рту терпкий металлический привкус. Только это меня отрезвило и вывело из оцепенения. Я попыталась воззвать к силе, но натолкнулась на непробиваемую стену, словно на полной скорости въехала на мобиле в кирпичный дом. Сокрушительные, выворачивающие душу наизнанку эмоции, от которых хотелось взвыть. Я чувствовала источник, но что бы ни делала, не могла зачерпнуть ни капли энергии. На лбу выступила испарина от усилий, с которыми я пыталась найти хоть малейшую лазейку, но безуспешно. От отчаяния я задергалась, пытаясь ослабить ремни и пустить хоть немного крови по занемевшим рукам. Казалось, еще немного и кровоток никогда больше не восстановится.

Спустя несколько мгновений я ощутила, как по пальцам побежали жалящие мурашки, но я была им рада и встретила, как давно потерянных родственников.

Родственников… Я грустно улыбнулась. Руны пророчили мне семью, если ввяжусь в дело убийства Оливера, но по иронии судьбы я просто не доживу до закрытия этого дела и встречи с родителями. Я не знала, зачем именно меня похитили, но сомневалась, что они хотели просто держать поближе. Если я узнаю, кто возглавляет все это дело, меня нет смысла оставлять в живых.

А что если это все же Лекс? Наказывал своевольную ведьму, решив накачать наркотиками или нейролептиками до невменяемого состояния? Я стану внушаемой, как Корван, и сделаю все, что они прикажут.

По щеке скатилась одинокая слеза. Похоже, до меня только теперь дошло, что я попалась. Что все кончено. Признаться, я глупо верила, что у нас с Майком получится справиться с этим делом. Кому, если не ему, распутывать такой клубок интриг? Он такой блестящий детектив. Пусть терзаемый травмами прошлого, но искренне ищущий истину. Майкл обладал природным талантом и чуял несоответствия каким-то шестым чувством. Не мог остановиться, пока не раскрутит терзавшую его загадку. Порой он становился просто одержимым, но я с удовольствием помогала ему все это время. Теперь же жалела, что не попробовала сблизиться с ним раньше. Как знать, вдруг он не стал бы так нуждаться в Мяте, если бы у него появился близкий человек рядом. Умом я понимала, что история не терпела сослагательного наклонения, а Майк вряд ли подпустил бы меня к себе раньше, переживая собственную драму с Эссой, но сейчас было до смерти обидно, что нам с ним оказалось отмеряно так мало времени вместе.

До смерти, ну-ну. А я сегодня поразительно склонна к каламбурам. Или это хлороформ так влиял на мой мозг?

В голове вертелся еще один вопрос, который я боялась озвучивать даже про себя: ждать ли мне Майкла или же не отравлять разум надеждой, чтобы потом не было мучительно больно? Ведь это очень опасно, Майк мог погибнуть, штурмуя лечебницу. А я никогда бы себе этого не простила…

В коридоре раздались тяжелые шаги, показалось, что приближавшийся ко мне человек — или не человек — поразительно большой. Дыхание перехватило, когда я услышала громкий скрип задвижки на металлической двери, а потом и как та открылась. Медленно повернула голову и не сдержала удивленного вздоха. Высокий брюнет с широкими плечами и в дорогой одежде с удовлетворением посмотрел на меня, ему явно понравилось то, что он увидел.

— С-сенатор? — пролепетала я, шокированно распахнув глаза.

«Клиника „Балтингейл“ по документам числится собственностью одного нашего общего знакомого», — вспомнила я слова Уилла, которые тогда отмела простой логикой. Кто бы мог подумать, что уважаемый политик, владеющий огромным состоянием и успевший построить в Аркене и за его пределами настоящую империю, ввяжется во что-то столь сомнительное.

Боллсви криво усмехнулся и громко захлопнул за собой дверь, от раздавшегося лязга металла я вздрогнула. Он прозвучал как мой приговор — страшно и безнадежно.

— Итак, вот мы и снова встретились, прелестная мисс Коллинс, только на этот раз вы еще прекраснее. Потому что полностью в моей власти, — пророкотал он, подходя ближе.

— А где Лекс? — вырвалось у меня глупо. И сипло, что уж скрывать.

Сенатор расхохотался, да так громко, что я словно слышала камнепад наяву. По коже забегали мурашки страха. Этого Ричарда Боллсви я никогда не видела. Ни я, ни один из его избирателей. Внешне доброжелательный и спокойный, он будто снял маску. Теперь его черты еще сильнее заострились, став невероятно хищными, глаза бардового оттенка налились кровью, радужки стали ярче и почти светились. Но что пробирало до самых костей, так это его взгляд. Расчетливый, ледяной, не знающий ни жалости, ни сострадания, вообще ничего человечного. Передо мной стоял властный и жестокий мужчина, наделенный недюжинной силой и полностью уверенный в себе.

— Я оставил мальчика дома, пусть поиграет со своими игрушками, пока взрослые занимаются делами, — он подошел совсем близко и склонился надо мной, вцепившись в мою койку по обе стороны от головы — так, что металл скрипнул от силы его рук.