Вызволение сути

И вот – разрыв, разлука, одиночество (буквальное ли, в кругу ли безразличных тебе – неважно). Начинаются традиционные муки любви, которые тем больше, чем глубже одиночество. Эта закономерность подталкивает к очевидному решению: страдания любви прекращаются тотчас после того, как вместо исчезнувшего партнёра появляется такой же или лучше. Ведь мы тоскуем не по исчезнувшим возлюбленным, а по чувствам, которые мы испытывали при их помощи. Чувства эти остались в нас, и мы так же или лучше отреагируем на существо, сумеющее их вызвать вновь. Эта идеальная, теоретическая постановка вопроса осложняется практическим его преломлением. Прежде всего, система взаимоотношений между людьми построена так, чтобы максимально ограничить и усложнить контакты между ними. Если обществу не удаётся ограничить контакты по количеству, то оно берёт реванш и ограничивает их по глубине. Люди, имеющие максимальные возможности для достойной замены -это молодые, красивые, здоровые, богатые люди с открытым характером, находящиеся в обществе себе подобных. Потому-то завистливая молва и пытается утверждать, что в таком обществе нет "глубоких чувств." Да, там должно быть меньше любовных страданий, но зато больше любовных восторгов. Неужто глубина восторгов менее притягательна, чем глубина страданий?

Многие разлученные умышленно обрекают себя на одиночество: они знают, что вероятность найти достойную замену мала, и не находят в себе сил на борьбу с теорией вероятности. Не так уж сильно желание одиночества, как оскорбительны неизбежные и долгие подготовительные ходы для завязывания новых отношений. Если бы девушке, страдающей по потерянному возлюбленному, поставили бы перед носом её любимого киноактёра, изъявляющего к ней пылкую любовь, о, как бы легко она бы избавилась от своих страданий. Так что истинный объект тоски не любовь, которую потерял, а любовь, которая не может придти на смену. Увы, но любовные страдания обязаны своим существованием не благородству человеческой натуры, а несовершенству человеческого общества.

Однако все попытки сделать всё общество сексуально свободным – обречены на провал, так как общество не позволит разрушать себя. Единственно, что можно пытаться делать – это отгородить в обществе участки – Загоны Свободы – где бы человек мог быть максимально искренен. Чем непроницаемее будут границы у Загона Свободы, тем выше искренность будет в нём и тем устойчивее будет общество вне его. Тень такой попытки уже существует в США – это Невада, где разрешены проституция и азартные игры.

Загон Свободы

В человеческих обществах существуют две крайние тенденции: аннулировать сексуальную свободу вообще (аскетизм) и попытка распространения сексуальной свободы на всё общество (разные "сексреволюции"). И та, и другая тенденция лишают общество устойчивости, и поэтому жизнь топчется между этими тенденциями, унаваживая почву для процветания борьбы добра и зла. Мнимым добром всегда представлялось ограничение сексуальных отношений, и мнимым злом – их либерализация. Мнимые же они потому, что длительное торжество "добра" обращает его во зло, а длительное торжество "зла" превращается в добро. Так, "добро" аскетизма с пренебрежением к плоти приводит ко злу неврозов и сумасшествий, а "зло" "сексуальной революции"– к контролю над рождаемостью.

Несмотря на то, что слово "свобода" великодушно признавалось любым обществом как добро, смысл свободы всегда старались переиначить, так как истинное её значение – свобода следования своим инстинктам – разрушает общество. Поэтому общество, на словах поощряя свободолюбивые чувства, всячески старалось ограничить их активное выражение. Свобода, именуемая добром, воспринималась как зло, стоило ей принять конкретные формы. Бессмысленно ставить ультиматум: свобода или рабство. Оптимальный выход – это их одновременное существование. И задача общества – сохранить и то, и другое, следя, чтобы в этой борьбе была ничья. Но так как свобода по своей натуре более агрессивна, то и содержать её нужно в более строгих пределах, но не для подавления её, а во имя сохранения ничьи. Однако попытки вносить ограничения свободы в пределах одного и того же общества всегда оборачивались её притеснением. Потакание же свободе резко расшатывало нравственные устои общества и ослабляло узы, его скрепляющие.

Единственный способ сосуществования добра и зла, свободы и рабства во времени – это разнесение их в пространстве, это создание законного места как для добра, так и для зла – создание Загона Свободы и Пространства Рабства. (Именно такие пропорции необходимы для стабильного существования человеческого общества.)

Загон Свободы – это место, где не только разрешается, но и вменяется в обязанность быть свободным. Это место с жёстко соблюдаемыми территориальными границами, что не позволяет свободе распространяться. Цель создания Загона Свободы – локализировать свободу и за счёт этого дать возможность максимального её проявления.