Взаиморфоза

Почти сразу экран на пульте ожил. Джесс ахнула.

Раздетый и избитый, капитан всё равно сохранял достоинство. Двое поджарых равийцев держали его, заломив руки за спину; третий – бородатый, звероподобный – указал в камеру и сказал что-то.

– Капитан! Капитан!.. – крикнул юноша.

– Руди? Руди, это ты?! – сощурился капитан и сверкнул глазами: – Не соглашайся на их требованья! Не отдавай им корабль! У них…

Древняя видеосвязь бесстрастно продемонстрировала, как бородатый – Саул? – шагнул к капитану и занёс руку. Изображение вдруг дёрнулось в сторону – но динамик передал звук удара. Потом ещё один. И ещё.

– Не смейте его бить! – Джесс вскинула приклад молниемёта к плечу.

Вестник вообще не обратил на неё внимания.

Когда изображение вернулось, капитана на нём уже не было – лишь Саул потирал костяшки пальцев.

«Ты ответишь!» – пообещал себе юноша. Он внимательно наблюдал за гостем – может, пускай Джесс всё-таки пристрелит его? – и отметил хорошо скрываемую дрожь. Не страх – но что же? Злость? Нетерпение?

Ну вот: снова это ёрзанье стоя. Затем равиец натянуто улыбнулся:

– Теперь ты понял: плазменный двигатель – не такая уж и хорошая идея. Если ты его запустишь, выхлоп накроет город. Погибнут тысячи моих братьев и сестёр, а с ними – твой капитан и все офицеры. Погибнет Лия – дочка кукольника: хоть ты и провалил испытание её телом, она успела привязаться к тебе. Но в этом и кроется выход… – он оценивающе посмотрел на юношу: – Бери её в жёны. Влейся в наше общество. Живи с нами как Равный!

Руди с опаской покосился на Джесс. Этот взгляд не укрылся от Вестника:

– Смелее. Она в тебя не выстрелит – ты слишком ей дорог. Если хочешь, можешь взять её с собой: у нас считается нормальным, когда у мужчины несколько женщин.

И Лия, и Джесс… На мгновение Руди поддался соблазну и представил обеих в своих объятиях. А потом подумал о капитане, о неудавшемся штурме «Линдорма», и посмотрел равийцу прямо в глаза:

– Предложи вы это в других обстоятельствах… Но вы – вы захватили моих товарищей, когда они гостили у вас; вы напали на нас, когда мы были беспомощны! Люди так не поступают друг с другом…

– Люди? – переспросил Вестник, и коротко, лающе рассмеялся. – Когда денежные мешки и их прихвостни рвали истекающую кровью Землю на части, люди ужаснулись и провозгласили первое внеземное государство. Трижды семь лет они строили его – самый большой корабль в истории человечества – а когда выстроили, Земля сразу же попыталась прибрать его к рукам! Наших предков спасло лишь бегство – поколения умерли в пустоте, пока не был найден пригодный для жизни мир; поколения умерли, адаптируя его – но те, кто выжил, построили здесь справедливое общество. Мир без войн. Мир без денег. Так что это мы – люди. А кто такие вы?..

– Земляне, – улыбнулся Руди. – Тоже люди. Ничуть не хуже.

– Боюсь, одно исключает другое, – равиец скрестил запястья в прощальном жесте. – До Башни идти десять минут – этого времени вам хватит, чтобы определиться, кто вы. Люди откроют для нас корабль; земляне продолжат бессмысленное сопротивление…

– Продолжат-продолжат, не сомневайся! – сказала Джесс, поглаживая молниемёт. Вестника это, похоже, позабавило.

– Когда мы вскроем корпус, – продолжил он, – я не смогу удержать людей в узде. Один из землян может не выжить, а другой… – он смерил девушку бесстыдным взглядом. – Другой может сильно пострадать: женщин у нас проверяют мужчины, – с этими словами равиец развернулся и пошёл прочь.

– Постой! – голос юноши дрогнул, но взгляд был твёрд. – Вот тебе встречное предложение. Вы зовёте себя настоящими людьми – так докажите это. Проявите добрую волю: выдайте нам нашего капитана. Давайте договариваться как равные, а не как осаждающие и осаждённые!

Вестник даже не замедлил шаг.

– Лишь равиец достоин зваться Равным – а ты только что отказался стать им, – долетели до Руди его слова. – Через десять минут мы начнём приступ.

– Тогда я запущу двигатель.

Гость обернулся – и тонкие губы изогнулись в презрительной усмешке:

– Знаешь, я думаю, у тебя кишка тонка.

***

Нетронутый Мозаикой трос всё ещё связывал корабль и Павла. Стимуляторы, болеутоляющие и питательные вещества по-прежнему могли бы поступать вниз, но системы скафандра, отвечавшие за их введение человеку, были необратимо замещены. Впрочем, непохоже было, что конец близок: даже наполовину обернувшийся статуей, человек жил, чувствовал.

Кричал.

Необязательно было слышать этот крик – достаточно было видеть на одном из экранов. Мозаичное лицо кривилось от боли; рот был распахнут так широко, что горло, частично замещённое, казалось тоннелем, уводящим вглубь тела. Зубы, отчего-то нетронутые, белели в переливающихся металлически дёснах. Ну а глаза… в глаза было лучше не смотреть.

Ян больше не мог этого вынести.

– Что будем делать?

– Как что? – удивилась женщина, как будто волна пережитого ужаса вынесла её на твёрдый, скалистый берег. – Мы продолжим наблюдение.

– В смысле? Пашка же…