Взаимозависимые. Поколение Сандрин

Кристиан заинтересовано смотрел в переданные мной списки абитуриентов.

– После второго экзамена у тебя еще места свободные появятся. Слушай, всех прошедших второй экзамен зачисляй сразу на бюджет. Не хочу терять ценных кадров из-за нехватки средств на обучение. Все остальные, – махнул ладонью, – пусть оплачивают свое будущее.

Кивнул нашему главному спонсору. Крис забирал в свой продюсерский центр лучших из лучших. Денег они ему приносили меньше, чем добыча ископаемых, однако душой он отдыхал в творческом коллективе. А спокойный Волуар равно спокойствие мира.

– Ох, – громко выдохнул друг, вчитываясь в список, – в этом году поступает еще один из вырезанного клана?

Клан Хон, известный в мировом сообществе как Кровавый клан, был вырезан фанатиками в шестидесятых годах прошлого века. Остались лишь шестеро представителей из самых дальних ветвей. Трое из шести прожили не один год в стенах академии, а сегодня придет четвертый. У меня большая ставка на этого парня.

– Да, будешь сегодня на прослушивании?

Крис разочарованно покачал головой.

– Дела, но я буду ждать от тебя флешку с выступлениями наших бюджетников.

– Конечно, – легко согласился я.

– Значит, Вельф, – Крис прочитал имя абитуриента из списка. – Надеюсь, ты такой же талантливый, как и твоя сестра.

7 глава

С сомнением рассматривала свой образ для выступления: короткое черное платье с пышной юбкой и оголенными руками. Волосы, старательно уложенные голливудской волной, блестели серебром. На ногах каблуки. Шрамы, выставленные напоказ, портили общую кукольную картинку. Со вздохов накинула сверху черный пиджак отца. Выглядело несуразно, но мне спокойнее. В восемнадцать лет я еще выглядела угловато, но не как анорексичка, которой являлась после пробуждения.

– Ты очаровательна, – восторгалась мама, смахивая невидимые пылинки с волос, – и зачем пиджак надела?

– Холодно, – соврала. О моих заморочках маме знать незачем. Я не хочу отвлекаться на мысли о шрамах во время выступления. Полная концентрация на музыке.

Сейчас мы стояли в туалете первого этажа, завершали макияж для экзамена. Папа сидел в зале на начавшемся концерте. Первые претенденты уже выступали для комиссии и зрителей. Сегодня в зале находился ректор – Ливей (как назло фамилию забыла), и его присутствие добавляло мандража моим расшатанным нервам.

Смс от папы мы получили, поднимаясь по ступенькам:

«Аня выступает через одного участника, поторопитесь».

Прочитав несколько раз сообщение, села на пол посреди коридора. От страха ноги онемели, перестав держать. Поверхностно, со свистом часто задышала, растирая сдавливающую боль в груди. Лица, пространство растворились в кислоте страха. Она прожигала мое самообладание, разрушала способность здраво оценивать ситуацию.

А если у меня не получится? Там ректор, его слово решающее. С багажом опыта и знаний он сразу же отсеет меня. Я никогда не встречусь с Кристианом.

– Аня.

Голос мамы заглушала бившаяся в ушах кровь. Всматриваясь в пол академии, я игнорировала все происходящее. Царапая паркет полированными ноготками, дрожала, словно покинутый всеми котенок в дождливый день.

Неожиданно горячие ладони приподняли меня и сильно встряхнули. Покачнувшись, оперлась о подоконник. Шлепок по щеке отрезвил. Несильный, но кисельные мозги вмиг собрал.

– Подруга, рано паниковать! От такой милашки я жду исключительного звучания! Какие пальцы! Роулан, ты только посмотри! – Мои руки, неожиданно взятые в плен, тщательно осматривались двумя парами глаз. Обладатель «бессмертия третьего левела» натирал мои костяшки, восхищенно шепча: – Они созданы для рояля. Какие гибкие, как кнутики с острыми шипами, поразившее мое сердце.

ЧТО?! Что он несет! Какие кнутики? Чье сердце? Этого охламона?

Выдернув пальцы из захвата, отступила от неожиданных «воздыхателей». Они выглядели забавно. Один в костюме-тройке с аккуратно зализанными крашеными волосами, кольцом-печаткой на мизинце и Ролексом, а второй – в мешковатых штанах цвета хаки, белой порванной футболке, в ушах серьги-гвоздики. Однако нечто неуловимо общее было в их образах. Прищурилась, всматриваясь в их лица, сглотнула. Холодок ужаса прошел меж лопаток. Их взгляды. Наполненные чистым безумием глаза светились неоновым алым цветом.

Хлопнувшая дверь, быстрые шаги, шлепок по паркету, вскрик:

– Вельф! Роулан! Я упала!

Миг – и оборотней ветром сдуло в сторону лежавшей на полу Аи. Оба не хуже наседок, вертелись вокруг девушки. Неформал усадил оборотницу на подоконник, а ценитель классической внешности, достав из кармана пластыри, заботливо заклеивал царапины на ее ладонях.

Мама наконец добралась до меня, взволнованно осматривала щеку.

– Хорошо, покраснения нет. Что они тебе говорили? – мама глазами указала на трио.

Точно. Она же их не понимает. Мы все тут общаемся на французском. А они с папой с трудом говорят на английском. Объяснить все маме мне не дали. Неко-ушки Аи дернулись, и девушка, соскочив с подоконника, резво подбежала ко мне.