Взаперти

Неожиданно случилось серьезное происшествие. Сыскная полиция закончила дознание по делу Кутасова и отослала материалы судебному следователю. Тот перевел «ивана» из камеры временного содержания в ДПЗ. Похоже, бандиты только этого и ждали. И через несколько дней освободили Сарданапала. Администрация тюрьмы получила повестку, как потом выяснилось, поддельную. Подследственного велено было доставить на допрос к следователю по адресу Литейный проспект, 4. Обычное дело, такое происходит постоянно. Между ДПЗ и зданием Окружного суда есть висячий коридор, по нему и водят на допрос. Однако в коридоре затеяли ремонт, и конвой из городовых повел Никиту по улице. Только они вышли на Шпалерную, как на них напали. Дерзость уголовных была поразительна. Подлетела коляска, из нее выскочили двое и бросили в глаза караульным табаку. Впихнули арестанта внутрь и умчали в сторону Воскресенского проспекта, где затерялись в переулках.

Азвестопуло сразу предупредил шефа:

– Все, больше никаких прогулок без охраны.

– Думаешь, Сарданапал захочет отомстить? Крайне маловероятно. Ему надо бежать из города, а не охотиться за мной.

– И все-таки я вам запрещаю.

– Для этого стань сначала директором департамента.

Однако Алексей Николаевич на всякий случай послушался своего помощника и перестал выходить из замка. Теперь для бесед финаги[141] ездили к нему.

Обрадованный всем произошедшим, Огарков вцепился в соседа, как клещ. Графоман понимал, что скоро они расстанутся, и торопился вытащить из сыщика побольше рассказов о его опасной службе. Николай Викторович завел гроссбух и заносил в него подробности прежних дел Лыкова. Сам он чувствовал себя все увереннее. Рассказы выходили из-под пера помощника пристава еженедельно. И так же еженедельно появлялись в «подвале» «Нового времени». Странным образом читателям нравились его поделки. Подписчики газеты оказались невзыскательны. Огарков-Факелов слышал, что «Новое время» просматривает государь, и тешил себя надеждой, что Его Величество не пропускает приключений сыщика N…

Тем временем комитет по спасению Лыкова приступил к последней стадии операции. Шеф Восьмого делопроизводства Лебедев вместе с чиновником особых поручений Азвестопуло явились к Белецкому.

Лебедев пожаловался:

– Степан Петрович, надо вытаскивать Алексея Николаевича. Всем уже ясно, что его оболгали. А следователь Устарговский тянет время, не хочет вызывать на доследование настоящих убийц.

– Дригу с Кайзеровым? – тут же вспомнил директор.

– Точно так. Все три сокамерника, как вы помните, отказались от своих показаний. Нужно возобновить дело в свете открывшихся обстоятельств. Убийцы получили каторгу, причем за другие грехи, и вот-вот уедут в Сибирь. Чего этот дурак тянет кота за хвост? Из Нерчинска вызывать бандитов будет много дольше.

– А Лыкову каждый лишний день в кутузке как нож острый, – вставил Сергей.

– Понимаю и согласен с вами, – кивнул Белецкий и крикнул: – Эй!

Вошел секретарь.

– Немедленно соедините меня в телефон с прокурором Судебной палаты Корсаком.

Через минуту аппарат на столе тренькнул. Директор взял трубку и сказал:

– Владимир Евстафьевич, здесь Белецкий. Вы читали акт дознания Филиппова о деле Лыкова? Читали, ага… И даже распорядились открыть предварительное следствие? Очень хорошо. А почему же тогда Устарговский до сих пор не допросил лжесвидетелей? Не скоро сказка сказывается? Загруженность большая? Так-так. А по-моему, надо уметь исправлять свои ошибки. Упрятали заслуженного человека в тюрьму, а теперь у вас большая загруженность…

Корсак стал что-то говорить в ответ. Белецкий слушал молча, потом оборвал прокурора:

– Лыков – лучший уголовный сыщик департамента, мне его тут крайне не хватает. Нужен такой позарез, понятно? Все мы знали, что он не виновен, и были на его стороне. Теперь доказательства вам представлены, а вы и ваши следователи занимаетесь саботажем. Повторить?

Корсак опять заговорил, но директор Департамента полиции вновь его перебил:

– Требую немедленно ускорить предварительное следствие. С этой целью допросить не только лжесвидетелей, которые сидят в Казанской части, но и непосредственных убийц. Их фамилии Кайзеров и Дрига. Вы запишите, запишите… Эта пара негодяев уже получила каторгу и тронулась в путь. Сейчас они в Москве, в пересыльном корпусе Бутырки. Ваш Устарговский, видимо, хочет дождаться, пока они доберутся до Читы, и лишь тогда вызвать их в столицу. Чтобы ребята покатались взад-вперед, а Лыков эти недели или даже месяцы продолжал сидеть в каземате. Так, что ли? Надо в конце концов и совесть иметь, ваше превосходительство!

И резко бросил трубку на рычаги.

– Как я его?

– Подходяще, – ответили подчиненные.

– Надеюсь, это даст результат. Держите меня в курсе дела.

Лебедев с Азвестопуло ушли, однако вечером коллежский асессор вновь явился в кабинет Белецкого.

– Докладываю: результат есть, но незначительный. Гадина Устарговский подписал распоряжение о вызове каторжных на допрос. Но хочет послать его обычной почтой, ни шатко ни валко. А из Москвы эти двое вот-вот отправятся на восток… Надо перехватить их в Бутырке.