Взаперти

– Что за чушь? Я его давеча пальцем не тронул. Все знают, что в столице этого делать нельзя.

Сенько-Поповский вздохнул и опять надолго замолчал. Лыков же стал кипятиться:

– Алло, Леонид Андреевич! Алло! Меня оболгали, ясно как день! Сейчас же поеду в ДПЗ и заставлю негодяев признаться. Это случалось уже много раз, все уголовные знают такую уловку.

– Никуда вам ехать нельзя, – ответил секретарь. – О случившемся уже доложили министру.

– И что?

– Он приказал Золотареву связаться с прокурором. А вам велено передать, чтобы не оказывали никакого давления на свидетелей. В тюрьму являться запрещено, сидите и ждите дальнейших распоряжений.

– Как запрещено являться в тюрьму? – растерялся Алексей Николаевич. – Кем, министром? Но почему?

– Я только что объяснил, – сухим тоном ответил Сенько-Поповский. – Чтобы не запугали свидетелей и не принудили их изменить показания. Полагаю, сегодня же будет назначена прокурорская проверка. Макаров час назад лично телефонировал Щегловитову[27] по этому вопросу.

Лыкова кинуло в жар:

– Они там что, с ума посходили?

Сенько-Поповский опять заговорил сочувственно:

– Алексей Николаевич, плохо дело. Золотарев передал мне слова Макарова, сказанные в телефон Щегловитову. Наш министр заявил буквально следующее: с беззаконием пора кончать и Лыкову это с рук не сойдет. Вот так…

В трубке раздались гудки. Статский советник сидел сам не свой. Что же это такое? Провокация уголовных, вот что! Однако начальство сыщика почему-то сразу в нее поверило. Они там только что из гимназии? Не знают, что в карьере каждого сыщика таких случаев десятки? И как быть?

Тут вошел улыбающийся Азвестопуло и начал со смехом что-то рассказывать. Но увидел лицо шефа и осекся:

– Ну? Я вижу, дело плохо? Что на этот раз?

– Телефонировал Сенько-Поповский. В отношении меня вот-вот назначат прокурорскую проверку.

– В связи с чем?

– Будто бы вчера в ДПЗ на допросе я так сильно избил Держивморду, что он ночью скончался в камере.

Грек сначала хохотнул, однако быстро посерьезнел:

– А… Простите мне мой вопрос…

– Пальцем не тронул, Сережа. Хотя и чесались кулаки, но удержался.

– Он сидел в одиночке? – сразу ухватил суть дела помощник.

– Нет. И сокамерники будто бы подтвердили, что он пришел с моего допроса чуть живой. И к утру окочурился.

– Ну тогда все понятно, – повеселел коллежский асессор. – Сейчас мы им устроим перекрестный допрос, поймаем на противоречиях, конвоиров притянем, надзирателей… Тюремная стража первая опровергнет. Поехали на Шпалерную.

– Не могу, министр запретил.

– Это как? – вскочивший было Азвестопуло аж сел.

– Да так. Чтобы не оказал давления на свидетелей, не запугал и не вынудил отказаться от своих показаний.

– Серьезно? М-м… Плохо дело. Ах, судейская кость! Ах, нотариус… Он нам не верит, а им верит?

– Как видишь. Невозможно представить, чтобы Плеве или Дурново выкинули подобное. Знаешь, что Макаров сказал в телефон Щегловитову? Что пора кончать с беззакониями и Лыкову это с рук не сойдет. Ведь он только на днях устроил мне дурацкий и унизительный разнос за силовой арест банды Мохова. А сегодня Лыков убил арестанта. Как министр к этому отнесется?

– Он будет в ярости, – кивнул Сергей. – Подумает, что вы нарочно, назло ему это сделали. Как не вовремя, совсем не вовремя…

– Ты сейчас…

Однако телефонный звонок прервал статского советника. Он снял трубку и услышал сердитый голос директора департамента:

– Зайди ко мне. Срочно!

Лыков накинул сюртук и приказал помощнику:

– Езжай на Шпалерную и попробуй узнать, что там произошло. Запиши всех, кто был в одной с Вовкой камере и дал на меня показания. Поименно! Встреться с доктором, который делал вскрытие. Поговори с начальником тюрьмы, со старшим надзирателем отделения и с коридорными. После этого заскочи в сыскную и найди учетные карты на сокамерников. Сделай с них выписки: за что сидят, в чем замешаны, что у них в прошлом. Нет ли с их стороны личного мотива: вдруг я кого-то арестовывал и теперь они хотят отомстить.

– Слушаюсь!

Азвестопуло помчался на Шпалерную, а Лыков пошел к начальству.

Зуев сидел мрачнее тучи. Не здороваясь, он спросил:

– Что у тебя вчера было с подследственным Моховым?

– Обычный допрос.

– А почему он помер после «обычного допроса»? – почти выкрикнул тайный советник.

– Азвестопуло поехал разбираться.

– Скажи, Алексей, только честно… Не ври мне, хорошо?

Лыков понял, что теперь много раз будет отвечать на один и тот же вопрос. Он вздохнул и сказал:

– Нил Петрович, могу на иконе побожиться: я эту скотину пальцем не тронул.

– Да? Но он же убил твоего товарища?

– Убил не он, а его атаман Згонников по кличке Князь. Застрелил на моих глазах. Мохов был в той шайке, которая пыталась меня убить. Один из семерых. Им почти это удалось. Ты же помнишь, какой я был в апреле восьмого года?

– Помню. Но ведь Князя ты выкинул в окошко?

– Князя выкинул, – не стал спорить Алексей Николаевич. – Так получилось.

Зуев стукнул кулаком по столу: