Взаперти

– В глазурованных тазах хлорная известь, а в таких же кувшинах – соляная кислота. Сейчас ребята их смешают и убегут. Дверь в камеру запрут, и шесть часов ждем… Образуются ядовитые пары. На каждую кубическую сажень требуется три фунта хлорной извести и шесть фунтов крепкой соляной кислоты. Клопам с блохами это сильно не…

Вдруг Лыков боковым зрением заметил, что один из носильщиков неожиданно ускорился. Сыщик развернулся. Жгучий брюнет лет сорока, отстранив от себя кувшин, буквально летел на них. Вот тебе и черный человек… В последнюю секунду, оттолкнув стоявшего рядом Огаркова, Лыков метнулся в сторону.

Он ударился плечом о стену и увидел, как, словно в замедленной фильме, нападавший выплеснул содержимое кувшина туда, где только что стояли полицейские. А потом нарочито споткнулся и рухнул на пол. Растянулся и закричал от боли, поскольку угодил в лужу им же разлитой кислоты.

– А-а-а!!!

Со всех сторон к ним побежали надзиратели. Коридорный схватил чернявого за ноги и выволок из лужи. Тот держал кверху ладони, на которых уже вздулись волдыри.

– А-а… Мать твою не замать!

Коридорный посмотрел на сыщика и крикнул, перекрывая вопль пострадавшего:

– Горе-то какое! Обжегся парень. Правду говорят, пора этот дедовский способ запретить.

– Так ему и надо. Он хотел на меня плеснуть своей химией.

– Да ну? А по мне, так случайно. Долго ли споткнуться?

Алексей Николаевич поднял чернявого с пола и наклонился к нему:

– Скажи, кто тебя нанял.

Но тот лишь скулил. Плюнув, «командированный» отошел в сторону. Там переступал с ноги на ногу Огарков, бледный от пережитого.

– Алексей Николаевич, чудом ведь спаслись, а? Что это было?

– Покушение, Николай Викторович, вот что.

– Покушение? На меня? Я знал, что так и будет… Темные силы мстят.

Лыков рассердился: кому нужен этот бумагомарака? Какие еще темные силы? И попробовал объяснить:

– Нет, вы просто рядом стояли. Целили-то в меня. Это татебный коридор, сволочи. Мстят.

– Ой. Но ведь и я едва не пострадал.

– За компанию со мной – да. Вот такова на самом деле служба в полиции. Вам не приходилось еще видеть ее изнаночной стороны? А меня уже столько раз пробовали убить, что и считать перестал.

Тут из сборной появился старший надзиратель Непокупной:

– Что случилось?

– Дезинфектор в кислоте обварился, – пояснили ему.

– Не случайно обварился, а хотел меня обварить, – упрямо сказал Лыков. – Только не вышло.

– Ничего такого не было, – влез коридорный. – Я все хорошо видел. Он просто споткнулся.

– Ты смотрел издалека и со спины, а я видел его лицо. Это было покушение!

Старший надзиратель взял сыщика под руку и вежливо отвел в сторону.

– Ваше высокородие, ну зачем вам скандал? – шепотом спросил он Лыкова. – Его слово против вашего. Не докажете. А меня заставят рапорт подать. Выйдет так, что вы раздуваете несчастный случай в свою пользу. То-то Сахтанский обрадуется.

Лыков уже сообразил, что дело тухлое. Арестант оступился, разлил перед собой соляную кислоту и сам же в нее угодил. Где здесь покушение? И коридорный будет стоять на своем – он же все видел, как ему кажется…

– Ладно, Иван Макарович, я не стану поднимать вопрос. Но поверьте мне, он целил в лицо. Парня подослали.

– Татебные?

– Они. Давеча порезали моего батрака, а сегодня вот что…

– Однако мы договорились? – насел старший.

– Да.

Атака с кислотой не удалась, но цели своей отчасти достигла. Ранение Абрама Ребуса напугало бунтовщиков. Сапожники попросили Лыкова отступиться, иначе их всех перережут. Курган-Губенко демонстративно перестал разговаривать с сокамерником. А в военно-обмундировальной мастерской началась страда. Херсонские арестантские роты постигло несчастье: пожар уничтожил ремесленный корпус. И Литовский замок получил вместо них заказ от Одесского военного округа. Там потребовалось обновить мобилизационный запас – шестьсот тысяч комплектов! Сколько денег можно украсть с такого объема… Ради небывалого куша команда Сахтанского готова была пойти на серьезный риск. Для этого требовалось лишь устранить бывшего сыщика Лыкова.

Глава 14 Схватка в карцере

Все изменилось в худшую сторону, и совершенно внезапно. Февраль шел к концу. Азвестопуло сообщил на свидании последние новости. Зуев стал наконец сенатором, освободив кресло Белецкому. Степан Петрович сделался законным директором Департамента полиции сразу, без унизительной приставки «и.д.»[106]. Сыщики, жандармы и контрразведчики готовились взять в оборот лжесвидетелей. Оставалось потерпеть совсем немного…

Алексей Николаевич после завтрака направился в сапожный цех. Он хотел еще раз поговорить с перетрусившими арестантами. Убедить их не бояться, открыто протестовать. Защитить свой карман, в конце концов.

На входе ему попался Курган-Губенко. Вид у него был напряженный, он как будто ждал сокамерника. Рядом маячил Лясота. Что он тут делает? Почему не в своем коридоре? И для чего при нем два надзирателя?