Вздор

– Но здесь есть еще привходящие обстоятельства, – продолжал Хэнтер. Видите ли, производители батарей продают нам свои батареи дешевле себестоимости, благодаря чему они и получают заказы на батареи для наших машин. Но жизнь эллермановской машины в два раза длиннее жизни батареи, так что, когда батарея изнашивается, м-р Производитель Батарей продает новую батарею м-ру Собственнику Машин и берет за нее хорошую цену – вот тут-то он неплохо зарабатывает.

– Понимаю, – сказал Майкл. – Ваша идея заключается в том, чтобы эллермановская компания продавала эти повторные батареи собственникам эллермановских машин и брала эту прибыль себе?

– Да, идея такова. Но я иду еще дальше. Продавая батареи через посредство наших автомобильных агентов, мы можем значительно снизить цены на батареи для покупателей. Понимаете? Это будет настоящим благодеянием для покупателей. Какое ваше мнение относительно этого? Я дал вам только схему всего этого дела, но…

– Несомненно, я схватил идею, – сказал Майкл. – Вы хотели бы построить завод, я полагаю?

– Ну, да. Большой завод.

– Идея мне кажется правильной, – сказал Майкл, колеблясь. Но если вы нуждаетесь в моем совете, я вам посоветую слегка касаться производственной части плана, т. е. проекта завода.

– Завод является весьма существенной частью моего плана. Вы понимаете – производить батареи!

Майкл покачал головой.

– Финансисты любят добывать деньги более легким, простым способом. Завод – это значит изнашивание машин, вопросы труда и всякие тому подобные вещи. Они не любят производственных предприятий.

– О, м-р Эллерман очень любит такие предприятия, – доказывал Хэнтер. – У нас уже имеется такое предприятие, и при том одно из самых крупных во всей Америке.

– Это – необходимое зло, – продолжал Майкл, настаивать на своем. – Вы, конечно, поступите по-своему; вы хорошо знаете свою идею, а я ее не знаю, но, если бы я предлагал ему это, я коснулся бы производственной части только слегка. Самое главное – прибыль.

– И обслуживание публики, – прибавил Хэнтер.

– Н-нет. Я этого не думаю. Это не так убедительно. Никогда не расточайте своего пыла. Ваш план будет принят или отвергнут, смотря по тому, принесет ли он прибыль. Только это и примут во внимание. Будь я на вашем месте, я бы обратил внимание только на этот пункт. М-р Эллерман будет о вас лучшего мнения.

Слушая, Хэнтер не выпускал из своих пальцев стило, нервно вертя им во все стороны. Было ясно, что он чувствовал себя, как на иголках, и страшно волновался.

В это время Ричард Эллерман вышел из дому. Грузный человек с седеющими волосами и пронзительными, непроницаемыми глазами.

– Доброе утро, – приветливо сказал он, обращаясь к ним обоим. – Мы отложили этот раунд гольфа до завтрашнего утра, – заметил он мимоходом Майклу. – Я совершенно забыл о вашем молодом друге, когда дал согласие побить вас.

Он засмеялся, а за ним – Майкл.

– О, прекрасно! – проговорил Майкл, собираясь уходить. – Завтра утром вам уже не будет никакой пощады.

– Вы хотите сказать, что у вас будет лишний день для практики, – сказал Эллерман и захохотал. – Что касается меня-то мне не нужно никакой практики.

Садясь за стол против Хэнтера, он все еще посмеивался, в то время как Майкл Уэбб удалялся.

– Так вы здесь! – заметил Эллерман, машинально вертя пальцами шнурок от своего пенсне. – Вы в первый раз, не правда ли?

– Да, м-р Эллерман, – ответил Хэнтер. – Я любовался видом с террасы.

– Дом расположен чудесно, – заметил Эллерман. – Потому-то я и купил его. Уэстчестерское коунти очень живописен… Я хочу, чтобы вы побыли здесь целую неделю, и попрошу кого-нибудь прокатить вас по окрестностям в одном из наших автомобилей, – вас и вашу жену.

Молодой человек был необычайно польщен этим вниманием. Он предполагал остаться только до конца недели.

– Это очень любезно с вашей стороны, м-р Эллерман, – сказал он. – Но в сущности я не знаю, могу ли я остаться. Имеются кой-какие неотложные дела в Чикаго.

– О, пусть эту недельку дело позаботится само о себе. Как-нибудь наладится. В конце концов ни одно дело не бывает столь важным, как это кажется.

Хэнтер ничего не возразил и был в нерешительности, начинать ли ему теперь же разговор о своем проекте или подождать, пока м-р Эллерман скажет, что он готов слушать.

– Вы должны посмотреть лабиринт до отъезда. Я хочу, чтобы вы увидели лабиринт. Напоминайте мне об этом. Не позволяйте никому другому быть вашим проводником. Это – мой конек. Я люблю всегда сам показывать лабиринт.

Взгляд Ричарда Эллермана, обычно выражавший полное безразличие, загорелся огоньком слабого энтузиазма. Во время разговора он вертел свое пенсне.

– Лабиринт? – спросил Хэнтер, не совсем представляя, что это такое. Потом он вспомнил. – О, да! Это такое место, в котором можно заблудиться. Это, должно быть, очень интересно, м-р Эллерман! Я читал о каком-то лабиринте в усадьбе какого-то дворца в Англии.

– Думаю, – это дворец Хэмптон Корт, – сказал Ричард Эллерман. – Я очень хорошо знаю тот лабиринт. Он не выдерживает никакого сравнения с моим.