Взгляд из тени

Левиафан помолчал. Снова посмотрел на скачущих впереди мальчишек. Они напоминали какую-то комичную пару из мультика, только Левиафан всё не мог вспомнить, какую. Винни-Пух и Пятачок? Толстый и Тонкий? А, нет, это Чехов…

– Ничуть. Просто ему идёт.

8

Они выросли. Больше не держались за руки, не лазали по канатам, не просили купить новую игрушку. И причёску Оскар всё-таки поменял.

Но так и остались друзьями. Братьями даже – точно в насмешку над восстанием, что навсегда раскололо ангельские ряды. И сейчас Филипп стоял рядом с Оскаром, сжав кулаки, и явно готов был драться до последней капли.

Но он не смотрел назад. Левиафан перевёл взгляд на Марка, кивнул, и тот отвесил ангелочку удар по затылку. Не такой, чтоб совсем уж вырубить, но достаточно, чтоб ненадолго оглушить.

– Фил! – Оскар тут же вскочил, но замер, увидев, как Марк подхватывает беспомощное тело с асфальта и аккуратно кладёт пальцы мальчику на горло.

– Не советую, солнышко, иначе Марк свернёт твоему брату шею.

Левиафан обернулся на призрака. Тот висел в воздухе, сверля взглядом тело Антона. Ветер чуть трепал полы пиджака, и из кармана наполовину торчал исчирканный лист – тот самый, что дал ему Левиафан. С какой-то частью ритуала на одной стороне и репликами их маленького спектакля на другой. Забрать?.. Впрочем, ни к чему.

– Тимми, помогай, не стой столбом!

Они дотащили пленников до здания, и Левиафан тут же обрушил камень, блокируя проход назад. В помещении воцарился полумрак, и в этом тусклом свете казалось, что края пентаграмм чуть светятся.

Марк швырнул на пол Филиппа, и тот сразу вскочил, пятясь и прижимаясь спиной к стене. Тим опустил рядом Оскара – довольно аккуратно и молча, а это было плохим знаком. Мальчишки крутили головами, глядя на рисунки и свечи, и Оскар вдруг часто задышал:

– Фил, я… я это уже где-то видел, я…

Филипп положил руку ему на плечо и прижал палец к губам, глядя на Левиафана. Угрожающе свистел ветер, обещая скорый шторм, чуть колыхался призрачный силуэт Тима. Левиафан медленно обходил жертвенный камень, зажигая свечи – две адским пламенем, две обычным, точно по инструкции – и создавая над ними маленький купол от ветра. Адскому огню, разумеется, всё нипочём, а вот обычную свечу и задуть может.

– Объясняю популярно, на пальцах, – Левиафан подошёл к ангелочку и посмотрел ему в глаза. – Ты выпускаешь крылья, выдёргиваешь одно перо и отдаёшь мне. Своими руками, добровольно. Если нет, Марк ломает твоему другу кости – медленно, по одной. А это, уж поверь мне, больно.

Оскар побледнел и вцепился в Филиппа.

– Вы не посмеете! – звонко проговорил ангелочек. – Вы псих, и полиция до вас доберётся!

Левиафан засмеялся:

– Полиция? Что ж вы не обратились туда раньше? Может, потому что чуяли, что люди вас не спасут?

Он подошёл, схватил Филиппа за руку и вздёрнул её вверх, тряхнув так, что браслеты зазвенели:

– Как по-твоему, что это такое?

– Не ваше дело! – Филипп попытался вырваться, но Левиафан сдавил запястье сильнее:

– Не зли меня, маленький засранец.

– Это талисманы! – выкрикнул Оскар. – Дядя говорил, что это талисманы, и всё!

Левиафан поймал его умоляющий взгляд и разжал пальцы. Филипп сморщился, потирая руку, на которой уже проступали красные пятна.

– Талисманы, – Левиафан скривил губы. – Отличное объяснение. А теперь смотрите на правду.

Он провёл рукой над браслетами, собирая силу – всю, сколько оставалось, обратно в себя. Его окатило приятным теплом… и в следующий миг браслеты треснули, распадаясь на глазах. Ударил Небесный свет, Оскар взвизгнул, отскакивая от друга, точно от зачумленного, а Левиафан поморщился и прикрыл рукой глаза. Впрочем, почти сразу свет стих, становясь вполне терпимым, словно кто-то прикрутил фитилёк.

Левиафан смотрел, как разгорается ангельская сила, как мальчишка меняется в лице, заново обретая понимание того, кто он такой и зачем существует. Рядом присвистнул Тим – тоже видит свет.

Семь лет жизни вдали от Небес… Вот номер, а ведь малыш вообще прожил бы куда меньше, если б Левиафан с Оле не похитили его тогда. Слился бы со светом, как тысячи Эфемер до него, и поминай как звали. А сейчас вон стоит с открытым ртом, таращится на всех подряд, и в глазах – целая гамма эмоций.

– Демон… Душа из Преисподней… Голем… Голем! Так Оле и Леви – это были не прозвища?

– Гигант мысли, – ехидно ответил Левиафан. Кто-то слегка коснулся его рукава, становясь рядом – Оскар. Движение было бессознательным, инстинктивным, подобно тому, как иные животные сбиваются в стаи при виде противника. Левиафан уставился на его побледневшее лицо и вдруг забеспокоился: отдаст ли теперь ангелочек перо? Ради демона, по сути, наследственного врага, которого лишь по недомыслию всё это время считал другом? У ангелов ведь общее дело всегда превосходит личное, а отдать своё перо неприятелям…