Взгляд из тени

Левиафан поймал себя на том, что это всё-таки неприятно. Двоедушник ему почти понравился. Думающий, вежливый, начитанный. Они ведь очень понимающие, эти начитанные люди. Наверное, в другое время у них с Антоном мог бы сложиться неплохой тандем.

Что ж, тем больше причин разорвать эту связь сейчас.

– Как нехорошо, Антошка.

Голос Левиафана, многократно усиленный эхом и чуть-чуть магией, разнесся над дорогой. Детишки вздрогнули, Оскар схватил Филиппа за руку, а Антон завертел головой в поисках источника звука. Но Левиафан предусмотрительно не вставал.

– Менять сторону в последний момент. Разве не глупо?

Антон бросил попытки найти его взглядом и вместо этого развел руки, загораживая ребят:

– Я не хочу быть чудовищем! – запальчиво выкрикнул он.

Что ж. Не будь. Левиафан прицелился и выстрелил в голову.

Антон чуть приоткрыл рот и упал. Лицом вниз, без криков – превращения заставляют привыкнуть к боли. Мальчишки шарахнулись в сторону, Филипп толкнул Оскара на асфальт и рухнул сверху, видимо, закрывая от будущих выстрелов. Как трогательно. Ангел и демон. Впрочем, они ведь до сих пор верят в свою человечность.

– Ещë один труп. Какая гадость, – Левиафан аккуратно вернул на место предохранитель. Воздух рядом пошëл рябью, и появился Тим, сверкающий ярко-синим:

– Зачем?! Он же привел их. Это уже ничего не меняло. Зачем вы…

– Я обещал освободить его от мучений и освободил. Марк!

Марк прыгнул на дорогу, загораживая детям путь к отступлению. Левиафан плавно спустился с другой стороны. Филипп быстро скатился с демонëнка, принимая боевую стойку.

– Ну что, детишки? Действие подходит к своей кульминации?

Левиафан перевëл взгляд на Оскара. Мальчишка лежал на животе, вжимаясь в асфальт голыми локтями и коленками, футболка и шорты потускнели от пыли, и даже черты лица словно бы заострились – тяжело играть в выживание после стольких лет уюта и спокойствия. Он не шевелился и смотрел с тем же ужасом, что и тогда, в Штутгарте, а в глубине зрачков дрожал крохотный иссиня-чёрный огонëк.

– Конец игре, Осенька, – тихо сказал Левиафан. – И выиграл я.

7

ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД

Никто из них точно не знал, как называется эта штука. Филипп и Оскар использовали слово «лазалка». Оле упорно говорил «канатная пирамида». А Левиафану просто было плевать. Серое остроконечное сооружение, составленное из натянутых под разными углами то ли канатов, то ли обитых чем-то мягким брусьев, почему-то приглянулось ребятишкам, и они день за днём соревновались, проверяя, кто залезет выше. Худой и ловкий Оскар пролезал в щели между верёвками легко, зато Филипп был смелее и не боялся карабкаться на самый верх.

Вышло солнце. Левиафан оторвался от телефона и смерил светило крайне возмущённым взглядом – мир сговорился, да? Мало того, что он вынужден торчать среди орущей малышни, так ещё и экран теперь будет отсвечивать?

– Ты можешь пойти домой, – сочувственно сказал Оле. – Правда. Я справлюсь.

– Я ценю это, но нет, – вздохнул Левиафан. Оскар жил с ними чуть меньше двух недель, и Левиафан ещё не был уверен, что тот идеально контролирует силу. Он посмотрел на пирамиду, отыскивая нужных детей. Они карабкались, Филипп периодически оборачивался и махал, а растрёпанная шевелюра Оскара мелькала довольно высоко – он обгонял.

– Иди снимай ребёнка.

– Но он…

– Сейчас.