Взгляд куклы

Я напряжённо думала: рядом с мостом Касуми находился храм, значит, этот мальчик мог быть попрошайкой и использовал слово «мама» для смягчения женских сердец. А когда одна из таких женщин повела его к себе домой, стала вкусно кормить, одевать и покупать что душе угодно, то он быстро смекнул фартовость положения и готов был стать для неё кем угодно. Даже если его звали не Реми, он принял имя как родное.

– Ладно, с этим разобрались… Но вы ведь не оставили идею о создании живой куклы?

– Какое там. Я ведь не знала, что вырастет из моего ангелочка. А будучи куклой, он стал бы ангелом навеки!

– Тогда, после тринадцати неудачных образцов, вы решили похищать детей из благополучных семей?

– Ну, не все семьи были благополучными… Но в целом, всё так. Микаши здорово придумал с фестивалем Хинамацури, хотя это был первый звоночек, что ему не мальчики интересны, а девочки! Если бы я это тогда смекнула, Реми бы остался со мной!

– Расскажите, что произошло?

– Эксперименты наконец дали плоды. Ах, как я радовалась, когда увидела первую куклу! Хлопала в ладоши и уже предвкушала, что Реми скоро станет таким же совершенным.

– Вас всё же допустили в рёкан?

– Да нет же. Я требовала подробного отчёта и у Микаши, и у Изуму. Из первого, конечно, слова лишнего было не вытянуть, зато Изуму мне всё обстоятельно докладывал, славный мальчик, – голос Кураивы снова потеплел. – И фотографии показывал!

Удивительно, сколько порочного и тёмного скрывалось в этой невзрачной вроде бы женщине: милой, с вороньим гнездом на голове…

Да и Таяно Изуму, красивый юноша с фотографии, оказался тем ещё монстром. Может, он и умерщвлял мальчиков безболезненно, но в красках расписывать, как совершались препарация ребёнка, присоединение искусственных частей тела, попытка запустить систему органов в кукле, способен далеко не каждый…

– Хорошо, рассказывайте дальше.

– Мы заранее условились, что Реми станет третьим. И стоило Микаши его забрать, я пошла в полицию заявлять о пропаже. Дело сменилось на серию, поднялась большая шумиха, меня донимали и полицейские, и журналисты… Мне приходилось изворачиваться, чтобы никак не выдать своего знакомства с кукольником. А вместо благодарности получила кукиш с маслом! Микаши совсем сбрендил и сделал из Реми куклу‑девочку! – Кураива скривила рот, сжала руки в кулаки, а я увидела в этой ситуации иронию судьбы. – Я лютовала, негодовала, устроила погром в мастерской! А Микаши заявил, что Реми заслужил, якобы тот его шантажировал и требовал себе новый компьютер, иначе всё расскажет полиции. Боги, что он мог рассказать?! Ну видел пропавшего мальчика, которого по телевизору показывали, вместе с Микаши. Ну проверили бы кукольника, ничего бы не нашли. Лучше бы Реми меня шантажировал…

– Чете Чиибата Микаши отправил куклу для перестраховки? – я восполняла пробелы в известных фактах и наполняла их деталями.

– Скорее, чтобы меня позлить! У Изуму ещё, как нарочно, телефон сломался, поэтому связаться с ним возможности не было.

– Почему вы не обратились в полицию с чистосердечным признанием?

– Я надеялась найти своего мальчика и заставить Микаши переделать куклу. – Ответ был очевиден, но тем ранил сильнее: Кураива всё делала ради Реми, фокусируясь то на одном, то на другом ребёнке. – Однако когда Изуму вернулся, то поставил условие: я помогаю с продажей рёкана, а он отвозит меня к паре, которой продали куклу. Ни имён, ни фамилии… Иначе бы я нашла их намного раньше!

– Понятно, поэтому вы рьяно принялись за дело как риэлтор. И наверняка узнали про крики по ночам и следы крови на стёклах от местных жителей.

– Да, тогда я наконец узнала, что именно в рёкане происходили эксперименты. Но, по словам Изуму, здесь они работали с мальчиками‑беспризорниками, а с удачными образцами – в каком‑то новом месте. Я пыталась выведать, но куда там. Да и не очень оно меня волновало. Намного больше душа болела за Реми…

– В итоге вы снова сделали всё, что могли, а в ответ не получили никакой благодарности.

– Именно так… – Кураива вздохнула и потеребила пуговицу на рубашке. – После удачно подписанной сделки о продаже рёкана Изуму обещал отвезти меня на следующий день к кукле Реми. Но до утра не дожил. Эти двое повздорили из‑за куклы‑японки, и Микаши жестоко убил Изуму, расчленил! Я не могла читать об этом в газетах… Весь мой мир рухнул!

– Вы знали, куда Таяно Изуму планировал вас везти?

– Ах если бы… Знала только, что далёко, отпуск себе выбила под это дело. И всё насмарку! Изуму умер, Микаши посадили, Реми безоговорочно пропал.

– Вы не пытались поговорить с Микаши в тюрьме? – этот вопрос мучил меня сильнее всего: предатель не предатель, а живой источник информации.

– Пыталась, ходила на дни открытых дверей осенью. После пятого раза сдалась – Микаши молчал, а давить на него или кричать я не могла, сами понимаете. Но мне кажется, на него тоже сильно повлияло убийство Изуму: в качестве сувениров он продавал тряпичных куколок, очень на него похожих…

И почему, интересно, о таком факте я узнавала вскользь, а не из рапорта сотрудника тюрьмы? Ох уж эта закрытая система и бюрократия!