Взгляд куклы

– Да, простите… – Кураива глубоко вздохнула, сжав пальцы на столешнице, и мне вспомнился похожий приступ у меня в кабинете. – Он вошёл в мастерскую в тот момент, когда я в очередной раз убеждала Микаши о создании живой куклы. Заинтересовался. Не осуждал, не считал меня сумасшедшей. Захотел познакомиться с Реми… Они быстро сдружились и много времени проводили вместе. Изуму баловал его, покупал подарки, а Реми, пусть неуклюже, рисовал и подписывал открытки для Изуму. Я была так счастлива, когда наблюдала за ними вдвоём! Они казались отцом и сыном, и это подмечала не только я. Прохожие в парке часто делали им комплименты. О ками! Это было так мучительно и так прекрасно!

Но время – беспощадно и неуловимо. Когда Реми исполнилось шесть, я поняла, что медлить нельзя, и снова подняла тему превращения его в куклу. Микаши стал искать отговорки, мол, он не может так сразу проводить сложный эксперимент над живым ребёнком, ему нужно потренироваться… Я чуть не разнесла полмастерской! Но тут Изуму, подобно ангелу, сообщил, что стал часто видеть мальчонку‑беспризорника рядом с офисом, где брал заказы на грузоперевозки. Он ничем непримечательный, говорил, но у него волнистые волосы и большие, вечно голодные глаза… Жалко его. Вряд ли его ждёт светлое будущее. А в теле куклы он может стать счастливым…

Как меня пробрала эта речь! Даже Микаши наконец по‑настоящему проникся данной идеей. И поручил Изуму привести мальчонку к мастерской. Он был таким худым! Даже рёбра просвечивали… И руки‑ноги походили на торчащие кости, едва‑едва обтянутые кожей… Я сделала его портрет, едва не давясь слезами. Мальчонка жадно ел и зыркал на нас, троих взрослых в кукольной мастерской. Я показала ему на кукол и спросила, хотел бы он себе такое тело, которому не страшен ни голод, ни холод? Хотел бы быть вечно молодым, красивым? А он ответил, что хотел бы, чтобы его любили, как кукол… – Кураива прикрыла рот ладонью, в глазах её стояли слёзы.

– Тогда вы отложили свою идею? – я нарочно подначивала, едва ли ожидая положительного ответа.

– Тогда я поняла, какое благое дело мы собираемся делать! – Кураива вскинула на меня яростный взгляд. – Остатки сомнений развеялись. Мы возложили на себя великую миссию! Не просто совершить переворот в искусстве, но и подарить счастье тем, кто был его лишён.

Она молитвенно сложила руки, словно давала клятву, словно была помешанным религиозным фанатиком, которые на полном серьёзе считали, что теракт – это наказание за грехи и способ привести людей к вере. Мне вспомнились родители Таяно Изуму, примкнувшие к нашумевшей во всех смыслах секте, и что, возможно, именно поэтому он тянулся к такой женщине, как Кураива Мохико, и находил рядом с ней и утешение, и возможность выпустить своих внутренних демонов.

– Кто убивал мальчиков?

– Я бы не назвала это убийствами… Скорее, подготовкой тел для дальнейшей…

– Отвечайте на вопрос.

– Изуму, – Кураива вздохнула. – Этот кукольник… Микаши вряд ли бы сдюжил, так бы и тормозил весь процесс. Но когда материал свежий и даже ещё тёплый, с ним нужно поскорее работать. Тут уж все сантименты в сторону, только холодная голова и точечные движения. Ох, как вспомню, так сердце начинает учащенно биться! Именно как творец Микаши бесподобен…

– Так вы знали про рёкан?

– Нет, – Кураива поджала губы, явно недовольная таким раскладом. – Это была святая святых, куда мне не было хода. Первые эксперименты вершились прямо в мастерской, но Микаши приходилось работать ночами и подолгу отмывать следы крови, и он попросил Изуму подыскать что‑то более подходящее. Тот и нашёл… Подвал собственного дома, как оказалось.

– Почему вас туда не допускали?

– Изуму объяснял это распределением обязанностей. Я подыскивала и приводила подходящих по типажу мальчиков к мастерской, там же их кормила и зарисовывала. Изуму умерщвлял и ассистировал Микаши, а Микаши вёл работу по созданию живой куклы. Но ничего не получалось: кожа и органы у беспризорников были в очень плохом состоянии, гнили и в итоге шли на сожжение.

– Вы точно не присутствовали при этом?

– Точно… А вот Реми однажды стал свидетелем работы над очередным мальчиком. И убежал, – Кураива рассказывала об этом удивительно ровно, словно о рядовом случае. – Я искала его повсюду и Изуму искал. Я почти отчаялась, а вечером мне ещё нужно было встретить мальчика‑беспризорника у моста Касуми… А потом я вспомнила, что этого мальчика тоже зовут Реми. И поняла, что так всё и должно быть: на место одного ребёнка в мою жизнь придёт другой, настоящий мальчик!

– И вы его встретили? – я допустила в тон сомнения, попутно вспоминая рассказ Амы, как его продали женщине с куклой, он пришёл к мосту, но, никого не обнаружив, решил утопиться. Или Ама и здесь приврал, вопреки собственным словам?

– Встретила… – голос Кураивы сделался мечтательным, и смотрела она куда‑то вверх, словно видела ангела. – Прямо у моста… Чумазый мальчонка с распахнутыми глазами и волнистыми волосами. Он протянул ко мне руки и сказал: «Мама…» О боги, до сих пор сердце щемит при мысли об этом!