Правда, есть у меня ощущение, что я подсознательно писательскую манеру LIU копирую. Сколько раз его книги, а потом и дневники, перечитывал – наверно, ей и пропитался. А кроме того, мой дед – настоящий ходячий анахронизм времен уже достаточно далеких. Кроме своих садовых растений, он еще всю жизнь лингвистикой занимался, а конкретно изменениями (и далеко не в лучшую сторону) разговорного русского языка с начала периода распада СССР и последующих времен построения дикого капитализма («чумашедших», как он их называет, девяностых и «ненормальных» нулевых). Я и этой тематикой проникся. У деда разговорник специфических выражений того времени утаскивал и только и успевал спрашивать: «А это что значит?»
Ну вот, часть моего сумбурного эссе общего плана вроде закончена. А теперь обратимся непосредственно к тому историческому событию в старой Европе, с которого и началась вся операция, связанная с реализацией плана временной трансформацией.
Почему именно 1 декабря принято считать началом новой истории
В 11 часов 1 декабря 1805 г почти опальный Кутузов вдруг получил письменный приказ о подтверждении его полномочий главнокомандующего армией. Все чин чином, за подписью Александра I и с его императорской печатью. Никаких сомнений в подлинности документа у него даже не промелькнуло. Прочитав прилагаемый текст, он понял, зачем потребовалось такое подтверждение. Хоть и не прекращал официально Михаил Илларионович числиться главнокомандующим, но фактически Александр, жаждущий славы победителя Наполеона, уже перехватил руководство армией в свои руки. И все это понимали, а Кутузов – в первую очередь. Как опытный полководец он в победу вообще не верил, но четко осознавал, что никаких шансов на понимание его позиции ни у Александра, ни у его ближайшего окружения он не встретит. И, как не менее опытный царедворец, решил с этим смириться, не искать себе проблем, ведь и так только недавно из домашней ссылки возвращен был.
И вдруг – такой приказ! От него потребовали: к сражению не готовиться, а срочно организовать и возглавить выход русской армии из Австрии в направлении Карпат, ожидая в дороге последующих распоряжений. Сказать, что он был потрясен – значит, не сказать ничего. Это было именно то, о чем он пытался просить царя перед этой битвой, было заикнулся, но настаивать не решился. Вместо этого льстил без удержу. А теперь такой неожидаемый глоток живого воздуха!
Причина срочного отъезда, о котором Александр повелел уведомить всех генералов армии и его придворное окружение, не была озвучена. Только примечание, что все в порядке и князь Куракин его сопровождает. (Александр Борисович Куракин был не просто одним из его придворных, а ходил в главных любимцах царя, значился членом Государственного Совета, сенатором, канцлером российских орденов и т. д., и т. п.) Поэтому их отъезд ранним утром вдвоем из расположения союзных войск, готовящихся к решающему сражению под Аустерлицем, был воспринят хотя и с недоумением, но без особого беспокойства. По быстро распространившимся слухам, вчера вечером лично к царю прибыл какой-то курьер из России и тут же отбыл. Александр о чем-то после этого разговаривал тет-а тет с Куракиным, а сегодня, никого больше не ставя в известность, они быстро собрались, верхом выехали и… больше их никто не видел.
Но толком никто ничего не знал, хотя все пытались предположить, что же такого могло произойти? Сначала склонялись к неким событиям в семье, потребовавшим его незамедлительного личного вмешательства. Там сюрпризов можно было ожидать и от вдовствующей императрицы Марии Федоровны (та еще была интриганка), и от Константина с Екатериной. Потихоньку доминирующей стала иная версия: в последний момент Императору удалось раскрыть австрийский заговор и предотвратить измену.
В этом случае все вставало на свои места: и совершенно бессмысленные, изматывающие армию маневры последних дней, и отсутствие плана генерального сражения, и такое внезапное и тайное исчезновение Александра (наверняка спасали от возможного покушения, так как целью заговора якобы являлось уничтожение и всей российской армии и самого Императора).