Взгляд с наветренной стороны

– Приветствуем вас на борту, майор Квилан, – раздался откуда-то уверенный голос. – По внутреннему пространству судна распространен запах, который должен вам напомнить атмосферу озера Айтир на Челе в весенний период. Вы не возражаете?

– Да. Да, я согласен, – кивнул Квилан.

– Прекрасно. Ваши апартаменты прямо впереди. Прошу вас, чувствуйте себя как дома.

Он представлял себе каюту, столь же убогую, как и на «Цене досады», но оказался приятно удивлен: внутренние помещения его нового жилища могли удовлетворить любой самый изысканный вкус и могли вместить не одного, а полдюжины придирчивых обитателей.

Команды на судне не оказалось, равно как и всяких аватаров и дронов. Вся связь осуществлялась непосредственно через возникавший в воздухе голос, а все действия совершались посредством внутренних манипуляционных полей, так что одежда, например, просто летала вокруг сама собой, также сама собой чистилась и укладывалась.

– Живешь, как в сказочном домике, вашу мать, – выругался Хайлер.

– Однако работа мастерская.

– И к тому же все это означает, что за тобой постоянно подглядывают, подслушивают, короче – шпионят.

– Но это можно расценить и как своеобразную форму гостеприимства.

– Или высокомерия. Эти вещи порой слишком легко перепутать.

«Сопротивление создает характер». Все-таки такой девиз казался слишком бесчувственным, слишком напоминал о войне. Что они хотели этим сказать ему, а через него и всему Челу? То, что их не волнуют проблемы челгрианцев, несмотря на все их протесты? Или то, что хотя и волнуют, но не позволяют забыть о несомненной пользе всего с ними происшедшего прежде всего для них же самих?

Скорее всего, конечно, это простое совпадение. Порой Цивилизация проявляет удивительную беспечность, являющуюся обратной стороной осторожности и настойчивости общества, когда среди размеренной и правильной жизни вдруг хочется совершить что-нибудь из ряда вон выходящее, фривольное и безответственное. А может, они вовсе и не беспокоятся о том, чтобы выглядеть хорошими?

Может быть, они просто устали от своей выдержки, бесконечной изобретательности, рационализма и хотят создать хотя бы крошечную неразбериху, хотя бы ненадолго, хотя бы для того, чтобы показать свою способность к этому?

Впрочем, возможно, подобные мысли выдают лишь его собственную наследственную склонность к животной злобе? Челгрианцы всегда гордились, что ведут свое происхождение от хищников. Конечно, это несколько сомнительное достоинство, тем более что в чем-то оно даже противоречит другой их гордости, ведь, кроме гордости своими дальними предками-хищниками, они в то же время гордились и тем, что их раса сложилась и окрепла сама, без влияния каких-либо сильных защитников и предшественников.

И, может быть, так думает лишь существо со столь древней легализацией кровожадных инстинктов, как он? Или же люди, у которых, конечно, нет в прошлом столь ярко выраженного хищничества, как у челгрианцев, но которые, тем не менее, вели себя столь же кровожадно по отношению и к другим расам, и к себе подобным, они тоже думают так же, как он? Только так не думают их машины? Может быть, именно поэтому они отдали такую роль машинам в своей Цивилизации? Они не верят себе и отгораживаются от себя же самих колоссальной мощью и энергией своей науки и технологии.

Но при всем внешнем благополучии многие люди продолжают беспокоиться и, – как подозревал Квилан, – от этого не чувствует себя уверенной и вся их Цивилизация.

Большая часть цивилизаций, стремившихся создать искусственный разум, создала его и пользовалась им в большей или меньшей степени. И при этом совершенно явным стало то, что, создав существо, которое есть или в любой момент может стать значительно сильнее тебя самого, не в твоих интересах допустить, чтобы это случилось.

Искусственный разум, особенно поначалу, имел тенденцию отражать поведение самих представителей Цивилизации, и даже когда он начал свою эволюцию – с помощью, а иногда и без оной со стороны его создателей, – сперва в ней отчетливо различался интеллектуальный характер и мораль, присущие человечеству. Но постепенно эти качества стали исчезать и с каждым новым поколением искусственных разумов замешаться другими, воспринятыми неизвестно откуда или просто смутированными в процессе развития. Тогда Вовлеченные, включая и Цивилизацию, решили создать сознание вне морали, так называемую металогику. И созданный ими с такими тенденциями разум получил название совершенного Искусственного разума.

Однако создание таких машин наряду с существовавшими ранее не решило проблемы. Наоборот, ситуация усложнилась; особенно тогда, когда новым машинам дали возможность делать то, что они хотят. Они, конечно, не бросались убивать всех налево и направо, но и не создали замкнутого вожделенного государства машинного солипсизма.