Взгляд с наветренной стороны

– Межкультурный миметический транскрипционер? Что это такое, черт побери?

– Понятия не имею. Предположим самое худшее: газетный репортер.

Аватар Хаба начал представлять собравшихся: чужих, людей и дронов. Все они претендовали на то, чтобы их рассматривали не только как полноправных граждан, но и как существа, имеющие полноценный статус существования. Квилан кивал, улыбался, пожимал руки и делал еще какие-то жесты, которые считал подходящими к случаю.

– Мне кажется, что этот серебряный выродок прямо-таки хозяин всего здешнего стада. Всех знает и про все знает, про страхи, склонности, симпатии-антипатии, короче – хозяин.

– Нам говорили совсем иное.

– Ах, да! Что он знает только твое имя и то, что сейчас ты так или иначе находишься под его юрисдикцией. Какие басни! Видите ли, он знает только то, что ты хочешь, чтобы он знал. А тебе не кажется, что в это трудновато поверить?

Квилан не имел понятия, в какой мере Хаб наблюдает за всем этим скопищем жаб Орбиты, но это и не имело сейчас значения. Квилан знал еще не так много об этих аватарах, но то, что он знал и слышал от Хайлера относительно их общественных умений, выглядело вполне правдоподобно. Не устававшие, бесконечно радушные, с безукоризненной памятью и телепатическими способностями, они своим присутствием в любом скоплении людей вносили всегда столь необходимые дисциплину и порядок.

– При наличии этой серебряной фигни и имплантов люди могут и вообще не помнить имя другого человека!

– Мне кажется, они порой и своего-то не помнят.

Квилан постепенно переговорил со множеством присутствующих и присел за стол, уставленный едой на тарелочках и подносах. Все оказалось снабженным краткими надписями, пояснявшими, что для кого подходит.

Он поглядел за борт и обнаружил, что они уже прошли колоссальный акведук и теперь движутся среди широкой травянистой равнины, усеянной огромными невиданными деревьями, похожими на зонтики.

– Деревья, как соборы!

– Угу.

В этом месте река разливалась до километра в ширину, а впереди, все в той же дымке, уже виднелись новые скалистые горы.

Как он и предполагал, вершины этих гор были украшены снежными шапками и обвиты цепями облаков. Горы, стоявшие почти отвесными склонами, сверкали на солнце какими-то серебристыми лентами, должно быть, это были настоящие горные ручьи и реки. Некоторые из них скользили от самого верха до самого низа, другие, более узкие и светлые, таяли и исчезали еще на половине пути.

– Массив Акьюм. Река огибает его с двух сторон и подходит к городу Акьюму, расположенному на берегах Высокого Соленого моря. Именно там живет наш друг Циллер.

Квилан еще раз бросил взгляд на наполовину укрытые снегом вершины, внезапно четко материализовавшиеся из тумана и продолжавшие становиться все реальней с каждым ударом его сердца…

В Серых Горах находился монастырь Кадерцит, принадлежавший Ордену Шерахт. Квилан удалился туда сразу же после выписки из госпиталя и всецело отдался скорби. Впрочем, он вышел из армии не в отставку, а в продолжительный отпуск, что и дало ему возможность сразу получить высокий монашеский сан. К тому же у него оставалась возможность в любой момент снова восстановиться в армии, получить действительную почетную отставку, а заодно и хороший пенсион.

Квилан имел целую кучу наград. Что-то он получил за службу в армии вообще, что-то за участие в сражениях с оружием в руках, или за то, что, принадлежа к Данным, мог запросто избежать боевых действий в первой линии, но даже не попытался воспользоваться этим правом. Наградили его также за ранение (плюс ленточка за особую его тяжесть) и за выполнение специальной миссии. Имелись и общие награды, которые давали всем, когда стало ясно, что война – дело рук не враждующих каст, а Цивилизации. Солдаты называли эту медаль «Не наша вина». Квилан держал все свои медали в маленькой коробочке в сундуке, в своей келье, вместе с вещами, принадлежавшими Уороси.

Монастырь, в котором обосновался Квилан, располагался на скалистом выступе высокой горы. В монастыре имелся небольшой садик, раскинувшийся прямо по берегу шумно струящегося вниз потока и сверху едва заметный среди валунов, снега и льда возвышающегося горного кряжа. За садиком, прямо по изящному старинному мосту, имеющему трехтысячелетнюю историю, шла дорога из Оукона на центральное плато.