Взгляд со дна

Странно, что омерзения Катя не ощущала, хотя в жизни не делала ничего подобного. Состояние напоминало подготовку к ЕГЭ – и желания нет, и плюнуть бы, но необходимо пройти через это и выполнить все как можно лучше. Пуговичка скользнула в петлю легким вздохом – в этом простом движении было столько скрытого соблазна, что директор на миг оцепенел. Как бы она ни оконфузилась дальше, для него все уже решилось в тот миг: следующим вечером на сцене клуба впервые появилась Кэт…

К этому моменту в ее памяти уже скопилось достаточно слепков реальности, в которой жили Каверины. Катя готовилась к операции как опытный разведчик: сдала на права, обкаталась на московских улицах – с непривычки там же скончаться можно от страха. Выследив, из какого ресторана им чаще всего делают доставку, она устроилась туда, убедив менеджера, что не только парни годятся для такой работы. В первый раз не повезло: открыла какая-то пожилая тетка, забрала у нее еду, сунула деньги и захлопнула перед Катиным носом дверь.

– Чтоб тебя, – пробормотала Катя, раздумывая: не спрятаться ли в кустах?

Но машина с логотипом ресторана маячила у крыльца… Если не уберется через пять минут, охрана заинтересуется. Пришлось уехать, но она знала, что вернется. Ее напор не охладишь одной каплей…

В следующий раз Кате повезло больше – дома оказалась одна Маша, и она сама открыла дверь.

– Не прошло и года, – буркнула она, скривив пухлый рот. – Через Северный полюс добиралась?

«Тварь, – отозвалась Катя про себя. – Заплачешь ты у меня кровавыми слезами!»

В тот раз вообще несказанно повезло: Маша еще искала наличку на чаевые, когда ей позвонили. В разговоре и прозвучало название ночного клуба «Мечтатель», ставшего первой локацией действа, задуманного и поставленного Екатериной Колесниковой.

Другой подслушанный разговор уже не был случайностью. И со сцены, и покинув ее, Катя не спускала с Маши глаз. Так следят только влюбленные, улавливая каждый жест, подрагивание уголка губ, случайные взгляды… Но любви в Катиной душе не было, ее душила ненависть: «Заплачешь ты у меня кровавыми слезами!»

О том, что Машиной вины нет в том, что случилось с Катиной матерью, она старалась не думать. Если начать раскладывать все по полочкам, стихия, выбросившая из привычной жизни, может утихомириться. Тогда и желание мстить отпадет как рудимент. Допустить этого Катя не могла.

Уже переодевшись после выступления и накинув униформу уборщицы, Катя терпеливо дождалась, пока Маша отправится в туалет. Не пошатывалась, держалась ровно, значит, вполне трезвая, отметила Катя, следя за ней издали. Но зачем-то Маша всегда прихватывала подругу.

«Ширяются там на пару?» – Катя проскользнула за ними, уткнулась взглядом в швабру, которой принялась тереть пол.

На секунду умолкнув, Маша оценивающе взглянула на зеленый жилетик обслуги и расслабилась: это никто… В ее голосе звучала досада:

– Прикинь, уже семь недель!

– А Влад знает?

– Пока нет…

Подружка ахнула:

– Так это не его?

– Совсем, что ли?! Его, конечно. Я тебе не какая-то… И на фига рисковать с каким-то челом, когда Влад на кону.

«Она беременна, – в Катиной душе ликующе запели трубы. – Думает, шикарно устроилась? Богатый мужик, младенец в пеленках, расшитых золотом… Хрен тебе! Ты даже не знаешь, что уже лишилась всего».

Едва скосив глаз, она оценила плоский Машин животик: ничего еще не заметно. Никто не знает. Ей было ничуть не жаль стереть эту красоту с лица мира. Хотя не будь Маша дочерью Зачинщика, вероятнее всего, каждое движение ее гибкого тела не вызывало бы у Кати приступа удушья. Десятки других девушек, которых она видела в клубе, в гримерке, на сцене, не бесили ее до неистовства. А эту так и стегнула бы хлыстом… Пусть скорчится от боли, изойдет поросячьим визгом, отобьет мягкие и красивые колени.

Два-три раза в неделю Маша Каверина появлялась в «Мечтателе» вместе с пухлым, не особо-то интересным парнем, которого друзья звали Владом. Данных о нем нашлось немного, но Катю и не интересовала вся его биография, ей нужно было выяснить фамилию, адрес, место работы. Последнее оказалось фиктивным – он практически не появлялся в компании, созданной его отцом. Но Кате не было до этого дела. Свои возможности она оценивала трезво: разорить застройщика Василенко ей было не под силу.

Она могла только убить.

С этим Катя разобралась быстро. В ночь после похорон мамы, лежа на полу в провонявшей перегаром комнатушке, она попыталась вообразить, как подходит к Зачинщику и впивается руками ему в горло. Детали – вода и лилия – возникли позднее, хотя и стали самыми значимыми, говорящими. Но в тот момент Катя просто душила отца в воображении и чувствовала, как это неимоверное усилие освобождает ее. Глубокий вдох наслаждения вознес ее над полом, над крышей барака, над всей скотской жизнью, в которой этот человек пытался утопить ее.

«Не вышло! – Ее тело выгнулось, воспаряя за душой следом. – Ты не убил меня. Это сделаю я».