Взгляд со стороны

Пилоты штурмовика наконец дождались, пока наносеть, выброшенная на орбите, полностью развернулась, и перенаправили трансляцию силовых возмущений над объектом на десантную группу. Все было тихо, станция работала только на прием. Нужно было принимать решение. Теперь за «черчение» на снегу принялся мичман. Еще через пять минут группа так же молча «скинулась» кто чем мог и выделила Хоаххину и Емеле, который должен был его прикрывать, по четыре дополнительных абордажных тесака. Последним штрихом «переговоров» стал нарисованный Вареным Скелетом маленький кривоногий тролль и жирная черта, отделившая его голову от туловища. Хоаххин кивнул и, аккуратно скользя брюхом по плотному насту, двинулся в путь.

* * *

Все время, пока добровольцы, как две белые черепашки, упражнялись в «санном» спорте, Хоаххин продолжал наблюдать за перемещениями троллей по периметру охранной зоны. Зона представляла собой тороид, вырезанный в скальной породе и накрытый сверху огромным матово-белым диском главной линзы приемной антенны, полностью состоящим из дилаптита. Под центральной частью линзы располагался подвижный сканер, на котором и фокусировался принимаемый сигнал. Доступа к сканеру в центральное помещение у троллей, к сожалению, не было. Но теперь Хоаххин уже точно знал, что там хозяйничают двое сауо, а еще двое отдыхают этажом ниже в жилой зоне ретранслятора, вот с этими-то четырьмя яйцеголовыми и могли возникнуть некоторые сложности, поскольку именно они реально управляли этим комплексом, а о них Хоаххин не знал практически ничего. Итак, предстояло выманить хотя бы одного тролля на свежий воздух, это не сложно. Далее обезвредить остальных, причем так, чтобы сауо ничего не заметили и не подняли паники, – это сложнее. И в‑третьих, необходимо было проникнуть и взять под контроль центральную часть станции до того, как сауо смогут подать сигнал тревоги, вот это было самым сложным. Хоаххин потихоньку копался в голове командира троллей, поскольку у других там ветер не ночевал, и выискивал в его памяти такие ситуации, в результате развития которых тот получал бы право беспрепятственно войти в закрытую для него зону. Пока не попадалось ничего, кроме тех вариантов, когда сами сауо призвали бы охрану внутрь. «Угроза жизни посвященного и необходимость его защиты», ёшкин кот, все шиворот-навыворот, подумал матрос, но все же некая идея в этот момент зашевелилась в его сознании.

Какой разумный, высокоинтеллектуальный вид безразлично относится к насекомым? Особенно если они трепыхаются в вашей тарелке, борясь сразу с двумя императивами, как то: отожраться и не утонуть одновременно. Или копошатся в гниющей плоти, обгладывая ее до костей. Или навязчиво пищат в темноте, присматриваясь к вам на предмет наличия у вас неглубоко залегающих под кожей вен. Мало кто из вас останется безразличен к ним, а это уже о многом говорит. Тем более мало кто из вас питает к ним, например к тараканам, братские позывы. Хлопнуть газетой и стряхнуть в мусорное ведро – вот те чувства, которые у вас возникают при виде многих ваших сожителей по общей коммунальной квартире под названием Вселенная. Да, именно не кухня, не город и даже не планета. Они есть везде, где вообще кто-то есть.

Муравьи, эти самые первые и самые испытанные еще в детстве «глаза» Хоаххина, присутствовали и здесь. Ни герметичный материал стен, ни фильтрующие элементы вентиляции не могли им противостоять. Матрос уже довольно детально рассмотрел все установленное в помещениях сауо оборудование, а также то самое заветное место, в котором, помаргивая индикаторами, был установлен искомый блок. Они с Колом уже вплотную подползли к каменной осыпи, которая маскировала узкий проход в скале, который оказался еще у́же, чем представляли себе диверсанты. Этот проход служил технологической нишей, через которую технический персонал, имеющий, видимо, очень скромные размеры, мог подняться на склон и обследовать поверхность дилаптитовой линзы. Такие походы, судя по нетронутым, низко свисающим над проходом многослойным сосулькам, совершались крайне редко. Хоаххин сначала сбросил с себя броню, а затем и остальную одежду, оставив только ремни на предплечьях и бедрах, увешанные выданными в пользование тесаками, и приказал Колу, что бы ни случилось, сидеть возле прохода тихо и внутрь самому не лезть, ну и посторонних, естественно, не пускать.