Взгляд со звезд

Мы ни в коем случае не хотим принизить микро-детализацию традиционной литературы, ведь она являются ключевыми элементами и в научной фантастике. Но, к моему разочарованию, макродеталей китайские критики и читатели не приемлют: они либо думают, что подобные произведения лишены содержания, либо считают макродетали просто долгим прологом.

«Звезда» Артура Ч. Кларка – классический научно-фантастический рассказ, и он заканчивается следующим предложением: «И все же, о Бог, есть так много звезд, которые ты мог бы использовать. Зачем было предавать этих людей огню, чтобы символ их гибели ярко сиял над Вифлеемом?» Это блестящая фраза, и она выдержит испытание временем. Но если бы этот рассказ был написан в Китае, то его, разумеется, не опубликовали по одной простой причине: в нем нет деталей.

Если мы говорим, что «2001: Космическая одиссея» написана в таком макромасштабе времени и пространства, что выбрать более крупный масштаб невозможно, значит, на самом деле «Звезда» – просто набросок романа. Если бы кто-то протянул бы подобный набросок опытному китайскому редактору фантастики, то он сказал бы, что текст написан слишком схематично и поверхностно. Есть много работ, которые невозможно опубликовать в Китае, потому что они «лишены деталей»; самым типичным примером является «Семена цивилизаций» Фэн Чжигана. После церемонии вручения премий «Млечный Путь» в 2001 году кто-то язвительно заметил: «Фантастика настолько несерьезна, что писатель может просто отправить краткий конспект истории, и его прославят как шедевр!» Фэн Чжиган, стоявший рядом со мной, поморщился, услышав это; я хотел все ему объяснить, но он настолько преисполнился праведного гнева, что я прикусил язык. На самом деле в этой работе больше деталей, чем в некоторых западных произведениях, которые считаются классикой фантастики. Если не верите, прочтите такое произведение, как Gravity Mine [ «Гравитационная шахта»] Стивена Бакстера, которое два года назад получило премию «Небьюла», или «Спираль» Итало Кальвино, или «Последние и первые люди» Олафа Стэплдона, если говорить о более ранних работах. Говорят, что в то время брат Фэна как раз превращал свой конспект в роман, как это часто делают западные фантасты, но интересно заметить, что подобные романы часто не пользуются такой же популярностью, как «наброски», на основе которых они были созданы.

Фантастика радикальным образом расширила границы сюжетов, и, противопоставляя человечество и Землю всей Вселенной, она позволяет нам изображать их – как и мир традиционной литературы, которому несколько тысяч лет, – более ярко. Наблюдать за тем, как Ромео свистит Джульетте, интереснее, если он смотрит на ее окно в телескоп из Туманности Андромеды, а не из ближайшего куста.

Благодаря научной фантастике мы можем увидеть даже каплю в море.

2. Персонажи

История человеческого общества – это история прогресса. Где-то в промежутке между Спартаком, который, размахивая мечом, выбегает на арену Колизея, и французскими революционерами, скандирующими о свободе, равенстве и братстве, человечество превратило средство в цель.

Однако в науке статус человечества изменяется в противоположном направлении. Если раньше мы были главным творением Бога во Вселенной (все содержимое которой Старик подарил нам, словно мебель), то теперь мы верим, что все объекты во Вселенной обладают душой или духом и что фактически мы не отличаемся от других животных – и, более того, превращаемся в не имеющие значения микроорганизмы, в бесконечно малые пылинки во Вселенной.

Научная фантастика – литература, которая является неотъемлемой частью общества и культуры, но она родилась из науки, и вот вопрос: в каком направлении человечество движется сейчас?

Традиционная литература определенно полагает, что человечество движется вперед; мысль о том, что литература занимается исследованием человечества, почти приобрела статус закона, и роман, в котором не участвует человечество, считается неприемлемым.

Если же посмотреть на историю фантастики, становится ясно, что фантастика не забыла про человечество, однако его положение значительно ниже, чем в традиционной литературе. Сейчас ни одно классическое произведение не стало известным благодаря лишь своим персонажам. Если говорить о кино, то запредельную безжизненность персонажей можно обнаружить в фильме «Космическая одиссея»: у его героев потухший взгляд и они говорят монотонно, словно роботы. Это было сознательное решение Кларка и Кубрика: они словно хотели сказать нам, что персонажи данного произведения – просто символы, что мы должны думать о человечестве в целом и о его связи со Вселенной. Они добились такого успеха, что, даже прочитав книгу и посмотрев фильм, мы с трудом отличаем одного астронавта от другого. У них словно нет никаких отличительных черт, кроме имен.