Взгляд со звезд

ЛЦ: Немало работ я опубликовал, ориентируясь на рынок, – и, если честно, это не та фантастика, которую я хотел бы написать. Среди них моя любимая – «Блуждающая Земля»; еще мне очень нравится «Микро-эра», но читатели не обратили особого внимания на эту работу – возможно, потому что она слишком короткая. Но эти произведения обладают сильной фантастической составляющей: они используют темы, которые фантастические по своей сути, и тем самым привлекают читателей. Именно такую фантастику я люблю читать и писать.

МП: В сообществе любителей фантастики вас считают первопроходцем, автором, который ищет новые темы. Как вы относитесь к такому ярлыку?

ЛЦ: Я не собирался становиться «первопроходцем». Более того, если не брать несколько особых случаев – таких, как рассказ «Пылающие недра», мои произведения посвящены достаточно распространенным темам – космическим путешествиям, катастрофам, инопланетным цивилизациям и так далее. Я не согласен с мнением, что фантастика исчерпала все свои темы; каждая из них – бездонная шахта, и разные авторы могут создавать уникальные миры, не похожие на все остальные. Если взглянуть на классику, то можно увидеть, что писатели работают с невероятно ограниченным числом тем, однако миры таких романов, как «Красный Марс» Кима Стэнли Робинсона и «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери, радикально отличаются друг от друга.

МП: Читатели любят ваши произведения, но есть несколько фанатов «твердой» фантастики, которые не могут забыть про огрехи в научно-технической базе. Как вы относитесь к подобным претензиям?

ЛЦ: Они доказывают, что читатели по-прежнему считают науку душой фантастики. И это хорошо.

МП: Похоже, китайская научная фантастика четко делится на «твердую» и «мягкую», и читатели, видимо, предпочитают последнюю. Что вы думаете по этому вопросу?

ЛЦ: По-моему, фантастика делится не на «твердую» и «мягкую», а на «настоящую» и «фальшивую». Научная фантастика сама по себе не является наукой; она, скорее, является выражением духа или настроения науки. Как я уже говорил, фантастическое произведение, в котором нет ни одного научного термина, которое представляет собой пасторальную, доисторическую сказку, может быть научным по своей сути, и, напротив, произведение, действие которого разворачивается в лаборатории, под завязку набитой учеными и приборами, может быть псевдонаучным. Книга, в которой сюжет происходит за миллиард световых лет от нас и на миллиард лет в будущем, может быть реалистичной, а произведение, в котором описано недавнее событие, произошедшее в большом городе, может быть полностью оторванным от реальности.

МП: Какой вид научной фантастики, по-вашему, является лучшим?

ЛЦ: Тот, который заставляет вас отложить книгу и сделать то, что вы никогда не делали, – выйти из дома и посмотреть на звезды.

МП: Что вы думаете о будущем китайской фантастики?

ЛЦ: Свое сообщество у фантастики уже есть, но ей не хватает экономической компоненты. Ее экосистема недостаточно велика, чтобы обеспечить выживание. В современном обществе, которым управляет рынок, всему, что не обладает достаточной привлекательностью для покупателей, грозит опасность. Китайская фантастика, возможно, никогда не взлетит в печатном виде. Литература в целом, и в том числе фантастика, сейчас находится в свободном падении – мы поднимаем паруса на тонущем корабле. Чтобы достичь экономической стабильности, фантастике, возможно, придется обратиться к таким сферам, как телевидение и кино.

МП: Над какими проектами вы работаете сейчас? Можете рассказать о каком-нибудь произведении, которое вы сейчас пишете?

ЛЦ: Я всегда собираю из произведений некие условные циклы, к которым их можно отнести по той или иной концептуальной категории.

У меня есть цикл «Земля», который посвящен наукам о Земле. В нем опубликованы рассказы «С ее глазами» и «Пылающие недра». Еще я планирую написать рассказ, который условно назван «Программа „Лестница“», и еще один – об эксплуатации теллурических течений.

Я запланировал цикл «Солнце», чтобы изучить идею о солнечной катастрофе и описать способы, благодаря которым человечество могло бы выжить после такого события. Позднее я расширил эту концепцию и включил в нее все мои произведения, которые так или иначе связаны с Солнцем. К этой категории относятся следующие опубликованные работы: «Микро-эра», «Блуждающая Земля» и «Заградительные помехи полного спектра». И я планирую еще четыре: «На Плутоне, печалью томимы, в слезах мы сидели» (отсылка к стихотворению Байрона – «У вод вавилонских, печалью томимы, в слезах мы сидели»): оно о том, как человечество, столкнувшись с неизбежной катастрофой, связанной с Солнцем, строит памятник человеческой цивилизации на Плутоне. Оно, скорее, будет похоже на меланхолическое эссе. Кроме того, у меня есть «Блинчик» – о том, как люди плавят астероиды, используя жар Солнца; «Золотой дворец» – о том, как люди исследуют сердцевину Солнца; и «Бог Солнца»… Это произведение настолько невероятное, что я о нем умолчу.