Взгляд в темноту

«Уж не из-за моих ли слов ему стало плохо?» – вздохнула про себя Алита. Снова забрезжила тень жалости к альду Торнбрану, которому она нынешним утром бросила в лицо жестокую правду. Но затем вспомнилось собственное удрученное состояние после их разговора, который встряхнул ее не меньше, а, может, и сильнее, чем собеседника.

– Как хорошо, что снегопад наконец-то закончился, – проговорила сидящая почти рядом с Али Бертина, намазывая на ломтик поджаренного хлеба золотистый розмариновый мед. – Даже вид из окна совсем другой. Но почему, альд Торнбран, вы предпочитаете отправиться на прогулку вечером?

– Так интереснее, – беззаботно отозвался племянник владельца замка. – Я ведь частенько бывал тут в детстве. То и дело убегал в лес, даже зимой.

– Вы не постоянно жили здесь? – осведомился Гидеон Ли.

– Нет, у моей семьи имелся дом в столице. Вернее, он и сейчас есть, и я там живу. А вот дядя свой столичный особняк продал.

– Кажется, я даже знаю, кому. В самом центре, а? Наверное, неплохо выручил за него?

– Я не считаю чужие деньги, да и вам, альд Ли, тоже не советую.

«Снова они сцепились, как два петуха на птичьем дворе», – рассеянно подумала Алита, переводя взгляд с лиц спорящих на Киллиана, который сидел напротив. Место рядом с ним снова заняла Флориана, но почему-то сейчас Али не чувствовала прежней ревности. Да, альда Эдевейн знатного происхождения и весьма хороша собой, но ведь не о ее безопасности заботится Ристон, не ее навещает, обнимает не ее.

Думать так оказалось гораздо легче, чем, увы, не всегда в свою пользу сравнивать себя с соперницей, и Алита окончательно приободрилась. Понемногу ее смутное беспокойство о дальнейшей судьбе их отношений с Киллианом Ристоном сменялось чем-то иным. Еще не уверенностью, но уже и не страхом. Ей постоянно хотелось находиться рядом с ним, и сейчас Али все больше приходила к решению не отказывать себе в этом желании, стараясь не думать ни о том, прилично ли оно, ни о будущем, которое ожидало их за порогом замка Торнбран. Она не понаслышке знала, какой короткой может оказаться человеческая жизнь, как обрывается счастье, в один миг рушатся надежды, и понимала только одно – нельзя терять времени, отпущенного на то, чтобы быть с теми, кто нужен и дорог.

Почему на осознание такого простого факта ей понадобилось столько времени?

Когда завтрак подошел к концу, Алита, опираясь на трость, к которой уже почти привыкла, отправилась в библиотеку, не забыв сообщить о своем намерении остальным сидящим за столом. Она немного сомневалась, что Киллиан к ней присоединится, но втайне все же надеялась на это. Как и на то, что тем, кто захочет составить ей компанию, вновь не окажется Гидеон Ли.

В библиотеке – пустой и просторной, ярко освещенной солнечными лучами – Али заняла кресло у окна. Пожалела о том, что не захватила свои бумаги, и рассеянно перелистала сборник стихов, оставленный, очевидно, тем, кто сидел тут до нее. Глаза наткнулись на строки:

Ты отпустишь меня, и цепочку следов

 Вскоре смоет холодным дождем.

 Брошу якорь у диких чужих берегов,

 Где однажды построю свой дом.

 Разведу там костер и засну на песке

 И тебя не увижу во сне.

 Голос твой будет эхом звучать вдалеке,

 Если вспомнишь еще обо мне.

 Будут годы идти, будет ветер и снег,

 Будут бури, но прочен мой дом.

 Я тебя отпущу, и растает твой след

 Под холодным осенним дождем.

 От этих простых слов вдруг стало грустно. Снова напомнили о себе прежние сомнения. Возможно, напрасно она вообразила себе, будто их с Ристоном может ожидать не неизбежное расставание, а что-то другое?..

Точно на расстоянии услышав ее мысли, Киллиан вошел в библиотеку и приблизился к ней.

– Решила занять себя чтением? – поинтересовался он, бросив взгляд на книгу, которую Алита не успела закрыть.

– Просто размышляла.

– О чем же?

– Обо всем. Сегодня утром я поговорила с альдом Торнбраном, но… Не уверена, что он прислушался к моим словам.

– Главное, что ты их все же сказала.

– Возможно, мне не следовало быть такой… откровенной с ним? Ведь люди обычно не говорят всего, что думают. Держат свои мысли при себе и…

– Прекрати сомневаться! – перебил ее Ристон. – Если ты посчитала нужным высказать все, значит, оно того стоило. Пусть даже никто и никогда еще Сайласу Торнбрану подобного не говорил.

– Вы действительно так думаете?

– Я думаю, что немного свободы в выражении своих мыслей и чувств никому не помешает. Потому тебе ни к чему корить себя за вашу с ним беседу. Вспомни – я даже не говорю о том, что ты была слишком сурова ко мне в своем письме. Но ты и к себе чересчур строга. Али, Али, когда же ты позволишь себе просто жить, перестать вечно беспокоиться и отдаться на волю случая?!