Взгляд в звездное небо. Избранные эссе о культуре

Вклад Лю Юна в поэзию можно сравнить с вкладом Ньютона и Эйнштейна в физику, он носит эпохальное значение. Поэт создал новую форму цы – чандяо, которые насчитывали более ста иероглифов. Эта форма сменила дуаньлин – цы малой формы в несколько десятков иероглифов. Лю Юн освободил цы от официального стиля, смело привнес в него мотивы городской жизни, городские чувства, городской язык, создал стихи, в которых горожане воспевали сами себя. Он также развил повествовательные приемы, отказался от метафор и с помощью простого повествования воспроизвел в своих стихах невероятное настроение. Его слова пронизывали, словно ультразвуковое зондирование, были точны, как электронный микроскоп, невозможно не восхититься тонкостью, которой он достиг в искусстве. Ему хватало нескольких слов, чтобы добиться эффекта, который сложно обеспечить даже с помощью целого набора видеооборудования. Обратимся к его знаменитому цы на мелодию «Башэн Ганьчжоу», которое не устаревает уже девятьсот лет:

Шелестящей моросью под вечер
смыта осень,
шквалистый неукротимый ветер
холод носит,
пригасив закат.
Красота увяла, и несносен
красный листопад.
Только Вечная река безмолвно
на восток уносит волны.

И за ними устремилась в дали

мысль к родным пенатам…
Нет туда возврата,
на лице следы печали от забот остались.
Милая, ты, верно, на балконе
ждешь, когда река пригонит
от границы неба челн назад,
тщетно ждешь, что я домой вернусь…
В этот миг меня у балюстрады
тяжко обволакивает грусть[48].

Прочитав эти строки, я вспомнил, как впервые попал в долину Цзючжайгоу. Тогда мне совершенно не нужно было искать хороший вид для фотографии, можно было снимать наугад – все равно получился бы прекрасный кадр. Так и с этим стихотворением: можно взять из него любое предложение, и оно будет чувственным и проникновенным, невероятно прекрасным. Таким мастерством обладали лишь немногие древние поэты.