Взгляд василиска

   В том, что, очнувшись в трюме корабля ("Баржа, - вспомнил Реутов. - Давид сказал, что это баржа"), он не сразу вспомнил о допросе, ничего странного не было. Скорее, следовало удивляться тому, что сейчас - и при том так резко, как-то вдруг - Вадим вспомнил события, предшествовавшие беспамятству, во всех малоаппетитных подробностях. Он и удивился, потому что по роду своей деятельности отлично знал, каким должен быть эффект электрошока. Однако именно "машину Линдсмана" к нему, в конце концов, и применили. Сначала просто мотали жилы длинными разговорами "ни о чем", пытая жаждой, и отвешивая, время от времени, больные, но более того унижающие его человеческое достоинство, затрещины, потом начали обрабатывать резиновыми дубинками, ну а закончили прибором ЭфСЛ-7М1 ... Самое смешное, или, напротив, обидное, что Реутов не только хорошо знал этот прибор - он даже использовал его неоднократно, когда лет двадцать назад работал в лаборатории профессора Евреинова - он и с самим Линдсманом был знаком. Старик был еще крепкий и в маразм не впал, так что его участие в семинарах всегда было событием. А когда-то, в конце тридцатых, Михаил Линдсман в одночасье стал звездой первой величины в мире психиатрии, когда построил свою машину, предназначенную для лечения эпилепсии. До него тяжелые случаи эпилепсии купировали только операциями на мозге, которые больным, конечно, помогали, но и калечили их тоже. Электрошоковая терапия тоже не была лишена недостатков. Мозг не содержит нервных окончаний, и боли, соответственно, не чувствует, но вот череп, а электроды-то крепились на скальп, такой защиты лишен. Впрочем, со временем профессор Линдсман разработал систему местной анестезии, нашел более щадящие параметры самого "стимула", научился (уже на третьей модели) бить не по всему мозгу, а выборочно по тем зонам, которые были выбраны из чисто медицинских соображений. Одна беда: с точки зрения реакции организма на электрошок ничего существенно не изменилось. Потеря сознания, медленное и поэтапное его возвращение (от шестидесяти до сорока пяти минут), временное расстройство психических функций, и долгий (до восьми часов) "откат". Однако машиной Линдсмана пользовались до сих пор, и не в одном только каганате, но и во многих других странах. Вот только использовать ее на здоровых людях было строжайше запрещено. И опять-таки, Реутов знал это не понаслышке, а, что называется, из первых уст. В семьдесят восьмом Евреинов хотел использовать электрошок для выяснения дифференциальной работы полушарий головного мозга. Идея была богатая, потому что к тому времени уже было хорошо известно, что существует "окно" протяженностью от двадцати до тридцати минут, когда сознание к перенесшему шок пациенту уже возвращается - и, следовательно, с ним можно общаться - но отдельные структуры мозга еще в норму не пришли и как бы заторможены. И добровольцы, в основном из числа студентов-медиков, были, но высшая комиссия по этике министерства здравоохранения исследование запретило, как антигуманное. Тогда один из стариков и рассказал Реутову под большим секретом, что во время войны обе стороны активно использовали "машину Линдсмана" для допросов пленных. Варварство конечно, граничащее с военным преступлением, но речь ведь шла о войне ...

   #1ЭфСЛ-7М - электрофизиологический стимулятор Линдсмана, модель 7-я модернизированная, выпускается на фабрике медицинского приборостроения товарищества "Бессонов и Сыновья" в г. Костроме.

   Однако именно это с Вадимом и сделали. Причем не когда-то где-то, а здесь и сейчас. Первой его реакцией был ужас. Запредельный ужас нормального законопослушного гражданина цивилизованной демократической страны, который внезапно обнаружил себя в руках "представителей власти", которые чихать хотели на закон и на права личности. Бессилие перед этой страшной силой, чувство беззащитности и отчаяния, первые симптомы которых Реутов испытал еще ночью на Шпалерной, сейчас охватили его сознание, казалось, полностью и бесповоротно. Спасла его от полного исчезновения личности, а значит и от смерти, как ни странно, одна лишь привычка к логическому мышлению. Ну и рефлексии его интеллигентские, как ни странно, лишними сейчас не оказались. То, что отравляло Реутову жизнь на протяжении многих лет, в конце концов, его и спасло.

   "Бред какой-то", - неожиданно подумал Вадим, и мысль эта, как ни странно, его успокоила, потому, вероятно, что относилась не к "состоянию больного", как бы плохо оно ни было, а к крайне противоречивой "клинической картине". Дело в том, что отдельные "симптомы" самым очевидным образом не образовывали "синдрома"1.

   #1Синдром - в медицине и психологии, термин синдром ссылается на ассоциацию некоторого количества клинически распознаваемых знаков (симптомов), явлений или характеристик, которые часто происходят вместе, образуя некоторое единство (систему признаков), таким образом, что присутствие одной особенности предупреждает врача о присутствии остальных.