Взгляд василиска

   - Вадик, ты семнадцатое апреля шестьдесят второго хорошо помнишь? - Спросил он, с интересом ожидая, какой будет реакция Реутова, но или Вадим был великим актером, или чего-то не понимал сам Илья.

   - Семнадцатое апреля? - Лицо Реутова не выражало ровным счетом ничего, кроме удивления. - Да, побойся бога, Марик! Я тебе с уверенностью не скажу, что я делал семнадцатого апреля прошлого года! А ты меня о шестьдесят втором спрашиваешь. Тридцать лет прошло!

   - Тридцать лет, - неожиданно для самого себя, начиная злиться, повторил за ним Илья. - Интересный ты человек, Вадим Борисович, неужели даже дату собственной смерти не помнишь?

   Глава 4. Нелегалы

   В месте, где поселился василиск, умирает всё: птицы и животные падают мёртвыми, растения чернеют и гниют, вода источников, в которых василиск утоляет свою жажду, становится отравленной.

   1.

   Карельский перешеек, Русский каганат, 21 сентября 1991 года.

   - Вадим! - Окликнула его обеспокоенная Полина, уже во второй раз, появляясь, в дверях дома. - Может быть, вы с господином в дом зайдете? На улице холодно, а я вам чай заварю, или кофе ...

   - Благодарю вас, сударыня, - улыбнулся Марик, прежде чем Реутов успел ей что-нибудь ответить. - Но мне уже надо ехать. Жена, дети, то да се ... - Вадиму показалось, что при этих словах в сухих внимательных глазах Греча что-то дрогнуло, но, впрочем, ему могло и показаться.

   - А, может быть, все-таки зайдешь? - Спросил он, на самом деле, не то, что бы не желая, чтобы так неожиданно возникший из небытия прошлого фронтовой товарищ остался еще на какое-то время, но, опасаясь, что продолжение этого разговора может оказаться сейчас слишком сильным испытанием для него самого. По-хорошему, ему вообще следовало бы побыть теперь одному, привести разбегающиеся мысли в порядок, успокоиться, придти в себя. Но, как это, спрашивается, сделаешь, в присутствии Полины и остальных? А если еще к ним Марик присоединится ...

   - А, может быть, все-таки зайдешь? - Спросил он из одной только въевшейся в плоть и кровь вежливости.

   - Да, нет, - Греч был как бы задумчив, но разобраться в его состоянии мешали глаза. Не помнил Реутов у Марика таких глаз. - Не стоит. Не сейчас. Да и ехать мне действительно надо.

   - Ну, надо, значит, надо, - не без облегчения в душе, согласился Вадим.

   - Ты вот что, - сказал Греч, уже вроде бы совсем собравшись уйти. - Дело конечно хозяйское, но учти, если смог я, другие тоже смогут. Так что, времени у вас, максимум до завтра, а потом отсюда надо уходить. И Коч, лучше всего, здесь оставить. Приметная машина. Во всех смыслах. Я бы, если хочешь знать мое мнение, добрался бы на лодке до Котлов или Ягодного и оттуда вызвал бы извозчика до Вящева, Черкасова, или даже до Выборга. А оттуда уже по чугунке, хочешь, в Ревель, а хочешь, в Петров. Все дороги открыты.

   В принципе, Греч был прав. И здесь, в этом доме, надолго оставаться было нельзя, и машину, если по уму, следовало сменить. Однако положение беглецов на самом деле было куда, как сложнее. И именно это обстоятельство Реутов осознал сейчас со всей ясностью. Ведь теперь, чтобы даже просто уцелеть, им надо было все время бежать, и, возможно даже, бежать - в полном смысле этого слова - из России к чертовой матери. И как же это прикажете сделать без денег и документов? Но даже если и не эмигрировать, то и тогда, до тех пор, пока дело это не распутается и не прояснится, ему, вернее, всем им четверым - потому что и Полина теперь в этом дерме по глаза - предстояло находиться на нелегальном положении, чтобы, в свою очередь, оставаться живыми и на свободе. И что с того, что охотится за ними все-таки не государство Российское - а Реутов чем дальше, тем больше убеждался, что так оно и есть - а только некая группа заинтересованных (знать бы, в чем?) лиц, этому государству служащих. Что ему, Вадиму, или, скажем, Полине, до этого факта? Скрываться-то придется на полном серьезе, а для этого опять-таки нужны деньги и документы. Но ни того, ни другого у них не было. Не пойдешь же в банк за своими честным трудом на ниве народного просвещения заработанными деньгами! Ни кредитки той, ни паспорта, ничего у него на данный момент не осталось, да если бы и осталось ...

   - Если захочешь повидаться, - с какой-то странной интонацией, оставшейся Вадиму до конца не понятной, продолжил, между тем, Греч. - Завтра и послезавтра я буду ждать тебя в чешской пивной на Гороховой. Знаешь, о чем говорю?

   - Знаю, - кивнул Вадим, не слишком уверенный в том, что захочет, даже если сможет, пойти на эту встречу.

   - Вот и хорошо. Там. С девяти до половины десятого вечера, - уточнил Марик. - Завтра и послезавтра.

   - И еще, - добавил он спустя мгновение так, как если бы до последнего момента сомневался, стоит ли об этом говорить. - Тебе сейчас деньги, вероятно, нужны будут.