Взгляни на дом свой

Из ссылки зимой 1941 года Александра Давыдовича призвали в «трудармию» в Ивдельлаг (п/я 240), на реку Лозьву, самый север Урала. Там он с другими трудармейцами выкладывал берега реки огромными брёвнами, закрепляя их речным камнем, чтобы сплавляемый лес не застревал по берегам и поймам реки. Река Лозьва, холодная, как смерть, берёт начало у подножия горы Отортен хребта Поясовой Камень. После Лозьва сливается с ледяной Сосьвой и становится широкой рекой Тавда. Эта страшная и утомительная работа не убила его, он выжил, там познакомился с трудармейкой Эммой Маерле, женился, а после окончания войны они были переведены в колонию-поселение Ушма, родовое место народа манси, там родились их дети — Лилия и Вера. После семья Александра Давыдовича переехала в посёлок Вижай Чердынского района Пермской области, можно ли найти более дикое место на Земле? Там Гильгенберг жил и работал до середины 60-х годов, и только потом его перевели в Нижние Серги, — в 1968 году его назначили директором леспромхоза. Узнал я всё это из почётных грамот, которые нашёл в шкафу рядом с грамотами моего отца и матери, они лежали отдельно от семейного фотоальбома Гильгенберга в картонной папке с тиснёным гербом Советского Союза. Если бы не эти грамоты, я бы так бы ничего не узнал о его жизни. Бархатный красный альбом с сизыми страницами и щёлочками для фотографий был пуст. Вот Гильгенберг Александр Давыдович награждён за проявление инициативы и новаторства в обеспечении выполнения плана марта и плана первого квартала 1952 года. В 1962 году — за проявленную инициативу и находчивость при выполнении служебных обязанностей, подписана министром охраны общественного порядка неким Тикуновым. Другая грамота — за активное участие в пропагандистской работе за подписью начальника политотдела п/я 240 Г. Брусникина, это уже 1963 год. Выполнение плана и принятых социалистических обязательств в честь Всесоюзного праздника «Дня работника леса» и за доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина, это уже 1970 год. Александр Давыдович остался жить в Нижних Сергах, а его родители, братья и сёстры, как камешки, были рассыпаны по Сибири и Средней Азии, не все выжили в изгнании, не всем повезло, как ему. Здесь, в Сергах, он и проводил в последний путь свою Эмму. После смерти отца, года через два, Александр Давыдович начал наведываться домой к моей матери Раисе с астрами и гвоздиками, оказывая внимание. И всегда приносил с собой торт и шампанское, чем поражал обитателей городка Гагарина. Две его взрослые дочери давно вышли замуж и разлетелись кто куда: одна в Волжск, другая — в город Реж Свердловской области. Через некоторое время он предложил моей матери объединить хозяйства, мы не возражали, дочери Александра Давыдовича тоже. Поменяв свои квартиры на двухкомнатную на улице Розы Люксембург в пятиэтажном панельном доме, мать и Александр Давыдович стали жить вместе. В маленькой кухоньке встали рядком два холодильника «Бирюса», купленные когда-то по записи в местном Райпо. А в два кресла в комнате сели Раиса Александровна и Александр Давыдович, новоиспечённые супруги. Тетка Казюка из первой квартиры в предыдущем доме в городке Гагарина, злая на язык, сидя на скамейке, заявила вечером соседкам, — муж у Раи с фашистами воевал, а она за немца вышла…

Очередь на покупку холодильника длилась годами, холодильник был роскошью, зимой мясо и масло хранили в деревянном ящике под окном, а всё остальное — в подполе. Отец вырыл его, положил доски на землю, понастроил полки, он очень гордился подполом, когда мы жили в городке Гагарина. Там у нас стояли бочка с квашеной капустой, бочонки с солёными груздями, волнушками, банки с малиновым и рябиновым вареньем. Конечно, картошка хранилась там, капуста, морковь. А холодильник «Бирюса» был куплен родителями так же, как и Александром Давыдовичем с Эммой, где-то в 1966-м или, может, на год позже. Стояли эти два белых близнеца плечом к плечу на моей кухне. После смерти матери я отдал один двоюродному брату Саше в Загорную, чей он был, не могу сказать. Моя «Бирюса» работает исправно, правда, чуть подрагивает по-стариковски, когда останавливает свой компрессор, но что вы хотите, всё-таки полвека стукнуло этому чуду бытовой советской техники, произведённой в Красноярске.

Из нажитого Александр Давыдович привёз ещё люстру «Каскад» и торшер с пластиковыми висюльками под хрусталь, да пару ковров. У матери уже были два ковра, они висели над кроватями. Тогда было решено — над одной кроватью повесили ковёр Александра Давыдовича, а над другой — матери. А остальные два ковра положили на пол, что вообще-то было неправильно. На пол клались тканые дорожки и круглые коврики, вязанные крючком из старой одежды, а фабричным коврам место всегда на стене. Во-первых, это было нужно, чтобы не пачкаться об извёстку, да и теплее зимой, во-вторых, это красиво.