Взгляни на птиц небесных

– А ты кто? Наша мама или гребаная полиция нравов? – огрызнулся Марат, захлопывая дверь. – Не помню, чтобы я тебя приглашал.

Мусса пошел на кухню и встал у окна. На столе у Марата стояла куча пустых бутылок из-под пива, и валялась разбросанная закуска. Серый, невзрачный и жутко облезлый кошак жевал на стуле соленую рыбу, нисколько не смущаясь присутствия братьев.

– Не знал, что ты завел кота, – буркнул Мусса, глядя в наглые зеленые глазищи.

– А я и не заводил. Он сам пришел, – глянул на кота Марат и присел на соседний табурет.

– А что, посимпатичней никого не было?

– А зачем? Он такой же, как я. Наглый и самодовольный, шляющийся сам по себе и сующий свой член в любое подвернувшееся отверстие, но по большому счету никому на хрен не нужный, – ухмыльнулся Марат.

– Ух ты! Не знал, что ты по самокритике стал загоняться.

– А я и не загонялся. Мне это вчера доступно по телефону донесли. Или позавчера? А-а-а, какая на хрен разница! – махнул рукой Марат и потянулся к полупустой бутылке с пивом.

– Тормози, брат! – выхватил Мусса бутылку из рук Марата. – Ты мне нужен в адекватном состоянии.

– Надо же, какая новость! А я думал, что тебе не нужен брат – слизняк и подкаблучник, – Марат передразнил его голос.

– Прекрати, а? Я был не прав. Повел себя, как скот и полный засранец. Ты доволен? – скрипнул зубами Мусса и посмотрел в окно. – Я был конченым придурком и тупорылым ослом.

– Какие красочные образы! – подпер Марат рукой явно тяжелую голову.

– Давай, постебайся еще! Я осознал все. Можешь больше не стараться. Хреновей, чем есть, уже не станет.

– Ладно, прозревший братец. От меня-то тебе что нужно?

– Элоди вернулась к мужу, – еле слышно пробормотал Мусса, не отрывая взгляда от окна.

– О-у! Ну что же. В клубе дебилов, влюбленных в чужих жен, новый член! Как взносы будешь платить?

– Черт, Марат, мне не до шуток! – развернулся Мусса.

– А я тут прямо резидент гребаного «Камеди-клаба». Только и думаю, как бы рассмешить тебя, братан! – неожиданно зло огрызнулся Марат. – Какого ты от меня хочешь? Совета, как прятаться в отелях, чтобы украдкой поиметь любимую женщину? Или как ждать час за часом ее звонка, зная, что сейчас она с тем, кто имеет право прикасаться к ней в любой момент, а ты не смеешь даже услышать ее голос, когда уже невмоготу?

– Марат, я не собираюсь отдавать мою Элоди этому ее конченому мужу! Ни при каких, млять, условиях! – твердо ответил Мусса.

– Открою тебе страшную тайну, брат! Женщины кладут на наши намерения, когда принимают собственные решения!

– Решения всегда можно поменять! – упорно гнул свое Мусса.

– Ха! Оптимист хренов!

– Я реалист, Марат. Я намерен вернуть Элоди. И ты мне поможешь. Найди всю инфу о ее муже. Все, что вообще можно найти.

– И зачем тебе это?

– Я звонил Софии, чтобы она помогла мне встретиться с Элоди, но она меня послала. Приехал сюда, надеясь, что ты мне поможешь ее убедить, но судя по твоему цветущему виду, тебя она тоже отшила.

– Ты говорил с Софией? – глаза Марата сузились, и он болезненно сглотнул. – Как она?

– София-то? Орала на меня, как баньши, – Марат метнул на Муссу гневный взгляд, и тот примирительно поднял ладони. – Что? Я нисколько не преувеличиваю! Прости, но звучало это именно так!

– Она позвонила три дня назад и наорала на меня, назвала моральным уродом, козлом и кучей других нелестных прозвищ. Кричала, что жизнь таких, как мы с тобой, эгоистичных кобелей, – это только бесконечная гонка за удовольствием, любой ценой, не взирая на то, какую боль мы причиняем окружающим, когда используем их в своих целях. Я даже слова не успел вставить. Она сказала, чтобы я забыл о ее существовании и не смел ей больше звонить и писать. С того времени она не ответила мне ни разу.

– Похоже, мой косяк с Элоди и тебя зацепил, – виновато пробормотал Мусса.

– Видимо, так и есть, – невесело усмехнулся Марат.

– Прости меня.

– Ты мой брат, мне нечего тебе прощать. Помнишь, как в детстве? Накосячил один, а попадает обоим. А ты и сам себе врезал по затылку так, что еще не скоро поднимешься, Мусса. А София… Мне хреново без нее так, как никогда в жизни… Но может, лучше так? Может, я должен переболеть и смириться? Она никогда не уйдет от мужа. Никогда не выберет меня.

– Неужели для нее так важен уровень жизни, что дает ей ее муженек? – нахмурился Мусса.

– Ты не понимаешь. Деньги тут вообще ни при чем. Это по настоянию родителей она вышла замуж, еще девчонкой. Муж – давнишний бизнес-партнер ее отца. Так что это было, типа, слияние империй, мать их. И ее родители никогда не примут их развода. Так же, как и муж никогда не отдаст ей сына, если она захочет уйти. Ведь он золотой мальчик. Наследник двух капиталов! И ее собственные родители встанут на его сторону. Так что выбор не между мужем и его бабками и мною, как ты думаешь. Это выбор между мной и собственной семьей и ребенком. И как ты понимаешь, мне никогда не выиграть в этом соревновании. Потому что София – прежде всего мать, а потом уже женщина.

В кухне повисла тягостная тишина, в которой было отчетливо слышно только чавканье кота.