Взять Берлин в 1941 году. Что дальше. Сталин после Грозы

А 27 апреля 1939 г. в Британии вводится всеобщая воинская обязанность. И вот это уже серьезно. Пусть Черчилль называл этот акт символическим, поскольку армию надо было сперва обучить, а потом вооружить, однако, для сравнения, в годы Первой мировой войны всеобщая воинская обязанность в Британии была введена в мае 1916 г., то есть на исходе второго года войны. Так что намерения у Британии и Франции на сей раз явно были серьезные. Сам В. Веселов это признает: раз ввели всеобщую воинскую обязанность, значит, собирались воевать (цит. по: Новый Анти-Суворов. С. 253). Применительно к Британии, почти никогда в своей истории не имевшей всеобщей воинской повинности, вынесенную в эпиграф фразу можно переделать так: введение всеобщей воинской повинности — одиум войны. Кстати, отменила Британия всеобщую воинскую повинность в 1966 г. Почему? Об этом в конце книги.

Почему же Британия и Франция в марте 1939 г. так поступили? Похоже, западные державы поняли наконец, что все уступки Гитлер воспринимает лишь как проявление слабости и наглеет все больше. Как говорится, посади свинью за стол…

Теперь вспомним опять, что у Гитлера к 1939 г. не было необходимых для войны сырьевых ресурсов. Вспомним, что война с Британией автоматически означала морскую блокаду Германии, после чего получить необходимые ресурсы Германия могла только из СССР либо через его территорию (за исключением явно недостаточных запасов румынской нефти) (подробнее об этом автор писал в первой книге «Виктор Суворов прав!..» С. 48).

Так что по крайней мере после введения в Британии всеобщей воинской обязанности у Сталина выбор был. Просто не протягивать руку Гитлеру и на его протянутую руку тоже никак не реагировать. И тогда Гитлер либо не решился бы воевать, либо, решившись, через 6–8 месяцев вынужден был бы войну прекратить просто из-за отсутствия сырья. И вся война заглохла бы, едва начавшись.

Глава 5 Зачем Сталину пакт С Югославией?

Балканы — пороховой погреб Европы.

Расхожий афоризм, приписывается Бисмарку, Черчиллю и многим другим

6 февраля 1933 г., через неделю после назначения Гитлера рейхсканцлером, СССР впервые выдвинул доктрину «коллективной безопасности» (История Великой Отечественной войны Советского Союза. М., 1961. Т. 1. С. 82). А 12 декабря 1933 г. ЦК ВКП(б) принял решение о развертывании борьбы за «коллективную безопасность» как внешнеполитическую стратегию. Зачем это было нужно? Зачем Сталину заботиться о безопасности буржуазного Запада? И если уж идут переговоры о «коллективной безопасности», зачем информацию о них сообщать Гитлеру? Виктор Суворов выдвигает свою версию — Сталину надо было дать Гитлеру понять: «подписывай пакт со мной, иначе всю Европу на тебя подниму!» (Суворов В. Святое дело. С. 97).

Но не будем повторяться, спросим себя лучше: а зачем Сталину весной 1941 г. понадобилось подписывать пакт «О дружбе и ненападении с Югославией». Датой подписания пакта считается 5 апреля 1941 г., однако реально, в силу того, что при Сталине было нормой затягивать различные мероприятия до глубокой ночи, подписание состоялось в 2:30 ночи 6 апреля (Солонин М. 25 июня. Глупость или агрессия? М., 2011. С. 266) — за считаные часы до того, как Германия начала агрессию против этого балканского государства, а заодно и против Греции, с 28 октября 1940 г. успешно воевавшей против Италии. 18 апреля было покончено с сопротивлением югославской армии, греческая продержалась на полторы недели дольше — до 29 апреля.

Многие авторы, включая, например, как антисталиниста И. Бунича (Бунич И. Л. Гроза. СПб., 1997. С. 429–430), так и сталиниста С. Кремлева (и Л. П. Берия, чьи дневники он комментирует), не понимают поведение Сталина, считают его ошибочным или попросту неумным. Берия 10 апреля 1941 г. пишет в своем дневнике: «Сербы оглядывались на англичан, переворот устроили англичане, а мы при чем?». А С. Кремлев добавляет: Гитлер, мол, разозлился, и советско-югославский пакт стал одним из поводов для нападения на СССР. «Этот шаг Сталина для меня абсолютно непостижим», — резюмирует С. Кремлев (Берия Л. П. Сталин слезам не верит. Дневники 1938–1941 с комментариями С. Кремлева. М., 2011. С. 233–234).

Поведение Сталина действительно необъяснимо с точки зрения поборников «мирной внешней политики СССР». Но необъяснимо оно и с точки зрения классических сторонников «Ледокола»: Виктор Суворов, как известно, убежден, что Сталин не ждал нападения Гитлера и не верил в него.