Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного

Но в Стокгольме возобладали воинственные настроения. Ходили слухи, что Россию одолевают татары, что Иван Васильевич то ли погиб, то ли его свергли, и началась смута. Шведы гипнотизировали сами себя такими «радостными известиями», желаемое выдавалось за действительное, и вместо посольства в Финляндию отправился король во главе войска. Новгородские отряды, вышедшие на границу, были разбиты. В Карелии, как сообщают документы, неприятели «делали ужасные неистовства… не только жгли, убивали, но и ругались над церквами, крестами и иконами». А адмирал Багге с 20-тысячной армией, флотом и артиллерией осадил Орешек. Но байки о катастрофическом положении России не оправдались. Орешек стойко оборонялся, а царь выслал на помощь рати Ногтева и Шереметева. Они с разных сторон прижали Багге, он понес большие потери и бежал. Позже пытался хвастаться хотя бы тем, что ему с остатками подчиненных удалось унести ноги.

К зиме 1556 г. в Новгороде собралось большое войско. Государь еще раз попытался урегулировать конфликт, предъявил Швеции ультиматум — наказать виновных и прислать делегатов для переговоров. Но у нее вдруг нашлись союзники. Сигизмунд II и Ливония пообещали Густаву всяческую помощь, и он царские предложения высокомерно отверг. Хотя его «союзники» оказались липовыми. Они как раз и добивались, чтобы шведы продолжили войну. Никакой поддержки Густав не получил, а русские больше церемониться не стали. Царские полки вторглись в Финляндию. Шведскую армию, занявшую выгодные позиции под Выборгом, обошли и разгромили, пленив все командование. Сильную крепость Выборг осаждать не стали, только подвергли бомбардировке. Разорили города Кивен, Нейшлот, села, угнали множество пленных — летописец отмечал, что «продавали человека за гривну, а девку за пять алтын».

Тут уж Густав взмолился о мире. Иван Васильевич строго выговорил ему за все, что натворили шведы в России, но счел, что они наказаны достаточно. В феврале 1557 г. начались переговоры. Сошлись на том, что восстанавливается старая граница, шведы без выкупа отпускают всех захваченных русских, а своих пленных им было разрешено выкупать «у кого их найдете». Короля ткнули носом и в его «надменность». Отписали, что иметь дело с Новгородом для него «не бесчестье, а честь», потому что пригороды Новгорода «больше твоего Стокгольма», а наместники — «дети и внучата государей литовских, казанских и русских». Шведский же король «не в укор, а единственно в рассуд… давно ли торговал волами?» Густаву пришлось проглотить и это, абы русские не передумали и не всыпали ему еще.

Вот тогда-то пришла пора забеспокоиться и ливонцам. На печальном примере соседей они увидели силу России. Увидели и то, что спускать обид кому бы то ни было царь не намерен. А срок выплаты «юрьевской дани» истекал. Орден очередной раз попробовал оспорить ее, но его послов в Москве даже слушать на стали, отправили назад «без дела». После этого Иван Васильевич прекратил торговлю с Ливонией, запретил ездить туда псковским и новгородским купцам. Окольничий Шестунов и дьяк Выродков начали восстанавливать напротив Нарвы крепость Ивангород, построенную еще Иваном III, но пришедшую в негодность. На западной границе стали сосредотачиваться войска.

Правда, у ордена теперь имелся союзник, Сигизмунд II. И к тому же Россия продолжала войну на юге, против Крыма. В 1557 г. Девлет-Гирей получил помощь от султана — янычар, войска молдавского и волошского господарей. Их бросили против казаков Вишневецкого, обустроившихся на Хортице. После тяжелых и затяжных боев запорожцам пришлось отступить с острова, Сечь была разрушена. Но идти на Русь хан уже не отважился. Слишком дорого ему обошлись прошлые набеги. А поскольку его воинам требовалось «подкормиться», да и работорговцы уже три года сидели без свежего «товара», Девлет-Гирей обрушил свои орды на Подолию и Волынь. Сигизмунд нападения совершенно не ожидал, он только что отослал в Крым положенную плату. Магнаты, как водится, попрятались по замкам, и татары беспрепятственно разграбили обширный край. Теперь украинские мужчины и женщины переполнили восточные рынки, украинские девочки потекли в восточные гаремы. Но неужто продавцам и покупателям была какая-то разница, с Волыни они или с Рязанщины?