Взлёт и падение. Книга первая. На высоте.

А теперь, в силу занимаемой должности, должен учить своего учителя. Анекдот. Но таковы правила. Вот все документы требуют усилить работу среднего командного звена. Но как? Опытные командиры, проработав на этой должности пару лет и вкусив должностного счастья, уходят на другую технику или пишут рапорта с просьбой перевести в рядовые командиры самолётов. Не хотят работать – тяжело. С марта по октябрь не поживи дома – поймёшь, что это такое. И так каждый год. Один неустроенный захолустный быт чего стоит: клопы и тараканы полуразвалившихся колхозных гостиниц, пыль и грязь полевых аэродромов, Вечные переезды из одного хозяйства в другое. Бывает, живут в кошарах, в сельских полуразрушенных клубах, В каких-то так называемых красных уголках, где ни воды нет, ни прочих условий.

И поэтому больше трёх лет мало кто задерживается на таких должностях. Пишут рапорта на переучивание, бегают за Байкаловым: подпиши. Тот не подписывает, потому что лётчиков в отряде вечно не хватает. Каждый год приходит молодёжь из училищ, но её недостаточно. Ещё больше уходят на тяжёлую технику, которой в ОАО становится всё больше и больше. С больших самолётов ведь тоже люди списываются по здоровью и старости. Кем-то надо их заменять. И поэтому иногда Байкалова не спрашивают, есть ли у него лишние лётчики. Просто приказывают подготовить на переучивание столько-то человек и всё.

Бек как-то прикинул: за 6 последних лет его эскадрилья обновилась на 85%. Не успеешь из вчерашнего курсанта сделать лётчика, как он уже бежит с рапортом на переучивание. Таких рапортов у него целая папка с резолюциями: отказать в связи с производственной необходимостью. Правда те, у кого есть взыскание, на этот счёт могут быть спокойны. С взысканиями на переучивание путь закрыт. И тогда таких агитируют на должности командиров звеньев. Если согласен – выговор снимают (всё в руках наших), посылают на командные курсы и после окончания дают тренировку на право тренировки своих подчинённых.

И тогда уже не важно, что опыт его подчинённого намного больше, чем опыт новоиспечённого командира. А эти, вновь испечённые, по старинке работать не хотят и ради плана гектары «вымогать» у заказчиков не желают. И не находят контактов с заказчиками.

А некоторые заказчики как рассуждают? Дескать, и без самолёта как-нибудь обойдёмся. Да вот штука какая, хлеб нашей родной партии нужен. Тогда что ж, пусть работает самолёт. Но как хочет. Ведь те два или три центнера с гектара, что якобы даёт применение химикатов, всё равно уйдут в бездонные «закрома государства», которому вечно чего-то не хватает. И глядят многие руководители на самолёт, как на лишнюю обузу. АХР требует у самолёта держать с десяток человек, а где их взять? В период посевной каждый человек на счету. А 15-20 процентов трудоспособного населения не просыхают от пьянства, и на работу их не выгонишь, не сталинские времена теперь, нечего бояться. Они вообще нигде не работают, живут натуральным хозяйством. И наплевать им на директивы партии о повышении урожайности, как наплевать и на саму партию.

И вот вынужден председатель говорить командиру прилетевшего самолёта: работай, как хочешь и делай, что хочешь. Но людей у меня для тебя нет. Я подпишу тебе любые гектары, только выходи из положения и улетай быстрей. Или работай с нарушениями: без охраны, без сигнальщиков, а погрузчик найдём.

А уж во время второго тура, когда начинается работа с ядами, многие заказчики просто просят не травить их поля гербицидами. И так, дескать, всё кругом ядами провоняло, вон коровы от соломы морды воротят – гербицидом пахнет. Да и молоко невозможно пить.

И находчивые командиры предлагают сделку: ты, заказчик, подписываешь мне заявленные с прошлого года гектары, а я тебе оставляю несколько тонн якобы сожжённого бензина. Ведь его всегда не хватало в колхозах. А эту вонючую гадость, называемую аминной солью (гербицид 2-4Д), можешь вылить в ближайший овраг. А лучше всего – в суслячьи норы, как это делают в оренбургской области. Больше пользы будет, чем вреда. Поголовье сусликов резко уменьшается и вот тебе прибавка с гектара такие же два-три центнера. И поля не вонючие, и птички там летают, и лисы с зайчиками и прочая живность не гибнет. А суслики, которые выжили после такой обработки, десять лет в эту нору не полезут.

Другие заказчики идут по другому пути. Они занижают в растворе концентрацию яда и поливают поля практически водой. Но зато и бабочки с мелкими зверушками на полях живы и видимость работы сохранена. А эффект? Да кому он нужен! Ни одна нога проверяющего не ступит на поле, где яды лили.

А то, что пару лишних центнеров хозяйство не получит – не беда. Всё равно скоту бы скормили без видимого результата.

Вот такие заказчики, как правило, ничем экипаж не обеспечивают, кроме какого-нибудь жилья и питания. И простаивают самолёты по нескольку дней. И не с кого спросить. Спрашивают с крайних. А крайние – это командир звена и экипаж.