Читаем Взлет и падение «Свенцового дирижабля» полностью

Now I laugh and pull so hard and see you swinging on the gallows pole swinging on the gallows pole swinging on the gallows pole swinging on the gallows pole swinging on the gallows pole

ВИСЕЛИЦА

(Трад. — аран. Дж. Пэйдж и Р. Плант)

Палач, палач, обожди немного,

Я вижу — вроде друзья мои едут…

Они промчались верхом немало миль.

Друзья, достали ли вы серебра?

Достали ли вы хоть немного золота?

Принесли ли вы хоть что-то, чтобы уберечь меня от этой виселицы?

Принесли ли вы хоть что-то, чтобы уберечь меня от этой виселицы?

«Я не смог достать тебе серебра, я не смог достать тебе золота,

Ты же знаешь — мы слишком бедны, чтобы уберечь тебя от этой виселицы…»

Палач, палач, обожди немного,

Я вижу — вроде брат мой едет, он проехал верхом немало миль.

Брат, достал ли ты серебра?

Достал ли ты хоть немного золота?

Принес ли ты хоть что-то, чтобы уберечь меня от этой виселицы?

«Брат, я принес тебе немного серебра, да, я принес немного золота.

Я принес всего понемногу, чтобы уберечь тебя от этой виселицы,

Да, я принес хоть что-то, чтобы уберечь тебя от этой виселицы…»

Палач, палач, посмотри-ка туда,

Я вижу — вроде сестра моя едет, она проехала верхом немало миль…

Сестра, умоляю тебя, возьми его за руку,

Отведи его в тенистый шалаш, спаси меня от гнева этого человека!

Прошу, возьми его с собой и спаси меня от гнева этого человека!

Палач, палач, улыбка у тебя на лице.

Молю тебя, скажи, что я свободен и могу ехать прочь, прочь за много-много миль…

«Ах да, сестра твоя хороша, она согрела мне кровь…

Она согрела меня так, что кровь кипела у меня в жилах, чтобы уберечь тебя от этой виселицы.

Твой брат дал мне серебра, твоя сестра ублажила мою душу,

А теперь я смеюсь и тяну за веревку, и смотрю, как ты болтаешься на этой виселице!

А теперь я смеюсь и тяну за веревку, и смотрю, как ты болтаешься на этой виселице, болтаешься на этой виселице, болтаешься на этой виселице, болтаешься на этой виселице, болтаешься на этой виселице!»

TANGERINE

(J. Page)

Measuring a summer’s day

I only find it slips away to grey

The hours, they bring me pain

Tangerine, Tangerine

Living reflection from a dream

I was her love, she was my queen

And now a thousand years between

Thinking how it used to be

Does she still remember times like these

To think of us again?

And I do

Tangerine, Tangerine

Living reflection from a dream

I was her love, she was my queen

And now a thousand years between

ТАНДЖЕРИН6

(Дж. Пэйдж)

Тянулся летний день,

Его краски блекли у меня на глазах,

Долгие часы тянулись, причиняя мне боль.

Танджерин, Танджерин,

Живая тень моей мечты!

Я был ее возлюбленным, она была моей королевой,

Но тысячелетия разделили нас.

Я вспоминаю о былом.

Вспоминает ли она порой о нем,

И о том, как мы были вдвоем?

Думаю, да.

Танджерин, Танджерин,

Живая тень моей мечты!

Я был ее возлюбленным, она была моей королевой,

Но тысячелетия разделили нас.

THAT’S THE WAY

(J. Page — R. Plant)

I don’t know how I’m gonna tell you

I can’t play with you no more

I don't know how I’m gonna do what mama told me

My friend, the boy next door

I can’t believe what people saying

You’re gonna let your hair hang down

I’m satisfied to sit here working all day long

You’re on the darker side of town

And when I'm out I see you walking

Why don’t your eyes see me

Could it be you’ve found another game to play

What did mama say to me?

That’s the way, oh, that’s the way it ought to be, yeah, yeah

Mama say that’s the way it ought to stay, yeah, yeah, oh, oh

And yesterday I saw you standing by the river

And weren’t those tears that filled your eyes

And all the fish that lay in dirty water dying

Had they got you hipnotized?

And yesterday I saw you kissing tiny flowers

But all that lives is born to die

And so I say you that nothing really matters

And all you do is stand and cry

I don’t know what to say about it

When all your ears have turned away

But now’s the time to look and look again at what you see

Is that the way it ought to stay?

That’s the way, that’s the way it ought to be, oh, don’t you know now

Mama say, mama say that’s the way it’s gonna stay, yeah, oh,oh

ИМЕННО ТАК

(Дж. Пэйдж — Р. Плант)

Я не знаю, как мне сказать тебе,

Что я больше не буду играть с тобой,

Я не знаю, что мне делать после того, что сказала мне мама —

Друг мой, сосед мой!

Я не могу поверить тому, что говорят люди:

Ты собираешься отпустить длинные волосы,

И пока я сижу здесь и учусь весь день,

Ты шляешься по сомнительным кварталам.

И когда я на улице встречаюсь с тобой,

Почему твои глаза не видят меня?

Неужели ты нашел себе игры интересней, чем наши?

Так мне сказала мама:

«Именно так, о, именно так должно быть, да-да».

Мама сказала, что именно так все должно оставаться, да-да.

А вчера я увидел — ты стоял на берегу реки,

Со слезами в глазах,

И смотрел на рыб, умиравших в грязной воде,

Словно они тебя загипнотизировали…

Вчера я видел, как ты целовал цветы,

Но все живое рано или поздно умрет —

Поэтому я хочу сказать тебе, что жить надо припеваючи,

А ты только грустишь с утра до вечера.

Я не знаю, как сказать тебе об этом,

Если твои уши больше не слышат меня,

Пора тебе подумать еще раз и еще раз —

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии