Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

При сложившейся структуре российской нефтяной отрасли на передний план выдвинулись две проблемы. Первую проблему представляли взаимоотношения гигантов (Нобелей и Ротшильдов) с одной стороны и местных предпринимателей — с другой. Крупные игроки неуклонно наращивали своё влияние, диктовали условия, и атмосфера накалялась. В 1889 году на V Съезде нефтепромышленников от лица более чем семидесяти заводчиков было заявлено: «Надежды на какое-нибудь более справедливое отношение с их стороны к мелким сотоварищам невозможно; прошлое этих фирм… показало, что они способны только безжалостно давить слабого… положение наше совершенно безвыходное, и в самое короткое время нам грозит полное разорение»[2041]. Второй проблемой стало то, что российские нефтепродукты вышли на мировой рынок в тот момент, когда сферы влияния были уже поделены. России, в отличие от США, пришлось затратить больше времени на внутреннее насыщение, а потому на внешних рынках она оказалась в подчинённом положении. Международным центром торговли являлась Англия; через неё шли торговые потоки, циркулировавшие в интересах двух групп: американской «Стандарт Ойл», который осуществлял поставки в Европу, и британской «Шелл», обосновавшейся на Дальнем Востоке, на азиатском и африканском побережьях. Более того, англичане оперировали также и русской нефтью, поступавшей к ним через Ротшильдов[2042]. Царское правительство оказалось перед лицом сложной задачи: в жёстких условиях расширить прямое присутствие российской нефтянки на мировых рынках. Очевидно, что решить эту задачу можно было только при внутриотраслевой консолидации и наращивании предложения по конкурентным ценам. Так что две названные выше проблемы на практике оказывались тесно взаимосвязанными.

Как известно, в это самое время аналогичные задачи решались в Соединённых Штатах. Поначалу американский рынок был столь же разношёрстным и раздробленным, как и российский. В 1870-х годах множество компаний вели между собой беспощадную борьбу за доминирование. Успех сопутствовал тем, кто добивался лучших условий транспортировки нефти; первостепенное значение имел вопрос о тарифах. Как известно, первопроходцем здесь явился Дж. Рокфеллер, перешедший от строительства железных дорог к следующему этапу — прокладке трубопроводов. К 1882 году уцелевшие в жёстком противостоянии нефтепромышленники, числом около пятидесяти, собрались под его руководством, чтобы образовать союз и прекратить междоусобицу из-за цен и рынков сбыта. Был подписан договор: участники обязывались передать свою собственность и акции в руки избранного комитета (типа траста) для управления нефтяными активами. Всем им выдавались свидетельства, и по ним выплачивались соответствующие дивиденды; хотя каждое предприятие работало по-прежнему, комитет наделялся правом нормировать производство и закрывать заводы — на время или даже навсегда[2043]. Таким образом отрасль поднялась из развалин, и доходы траста стали ощутимо расти; Рокфеллер контролировал около 90 % нефтепереработки в стране[2044]. Очевидно, что в данном случае структурирование отрасли тоже происходило снизу — посредством рыночных механизмов. Крупный бизнес выступил здесь, по аналогии с железнодорожным хозяйством, в роли модернизатора теперь уже нефтяной отрасли, выведя её на высокий качественный уровень.