Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

Этот вопрос предполагалось решить на чрезвычайном общем собрании акционеров. Правление отбивалось всеми силами, пытаясь перекупить свои же акции там, где это представлялось возможным[2407]. Параллельно оно пыталось найти компромисс, предлагая Ярошинскому отказаться от попыток сместить руководство и обещая взамен широкое финансирование его предприятий[2408]. Однако Ярошинский не польстился на это предложение (что, кстати, свидетельствует о его истинных намерениях). На заседании правления Русского торгово-промышленного банка под председательством Ярошинского было решено: по причине того, что «количество купленных акций ещё не образует действительно контрольного пакета… признать целесообразность усиления консорциального пакета акций Петроградского международного банка до размера действительно контрольного»[2409]. Обострившийся конфликт разрешился лишь благодаря активному вмешательству Русско-Азиатского банка. Его ключевые акционеры выступили на стороне Вышнеградского и его правления. В трудную минуту они не оставили своих давних партнёров: Батолин перекупил часть акций, не дав Ярошинскому составить искомое большинство[2410]. Конечно, это был не просто дружественный акт: летом 1917 года речь фактически шла о развале мощной питерской банковской группы с её устоявшимися многолетними связями. В случае перехода Петроградского международного банка в другие недружественные руки положение остальных становилось крайне уязвимым.

Но этому сценарию не суждено было осуществиться: после корниловских событий дела Ярошинского резко пошли на спад. Ощущая серьёзный денежный дефицит, он обратился к Временному правительству за финансовой помощью. Но теперь купеческий состав кабинета не только отказывает ему, но и возбуждает вопрос о злоупотреблениях в Русском торгово-промышленном банке. В результате от значительного числа акций Русского для внешней торговли банка и Петроградского международного банка Ярошинскому пришлось отказаться[2411]. Проект по развалу столичной банковской группы после корниловской эпопеи явно потерял свою актуальность.

Заключение

Последние двадцать лет Российской империи традиционно изучались с точки зрения жёсткого противостояния: прогрессивная общественность — реакционные верхи. Однако в наши дни, когда научный оборот пополнился огромным количеством неисследованных источников, стало ясно: этот подход не выдерживает критики. Даже поверхностное знакомство с выявленными свидетельствами показывает, что чиновничьи верхи эпохи Николая II, занятые в финансово-экономической сфере, претерпевали серьёзные изменения. В сравнении с военным и морским ведомством или МИД здесь наблюдается резкое сокращение представителей аристократии и родовитого дворянства, а доминировать начинают выходцы из интеллигенции, нацеленные на проведение полноценной модернизации. На рубеже XIX–XX веков они заявляют о себе как о самостоятельном субъекте в системе власти. Возникает своеобразный управленческий слой. Именно он наметил оптимальный путь развития, на который готовилась встать царская Россия. В историографии это осталось незамеченным, поскольку основное внимание уделялось либо рекламе кадетов, либо пропаганде патриотических устоев в черносотенном духе.

Что же представляла собой программа просвещённых управленцев? Прежде всего она отвергала западные имитации в либеральном духе, широко практиковавшиеся во времена Александра И. Её опора — консерватизм, но консерватизм иного рода, нежели воспетый славянофильствующими кругами и деятелями типа К.П. Победоносцева и М.Н. Каткова. Идейным источником для реформаторов из управленческой элиты послужила наиболее популярная в тот период немецкая историческая школа, где получили осмысление вышедшие на первый план социальные аспекты модернизации. Современной (не говоря уже о советской) литературе попросту неизвестно, какое влияние имело это новоисторическое направление в ту пору. Между тем именно оно воспринималось в России как альтернатива не только либеральному угару 1860-1870-х, но и традиционному славянофильству, очень старавшемуся доказать свою политическую профпригодность.