Взлет против ветра

— О нет, — сдавленно рассмеялся говоривший. — Данке шен. Большое спасибо. —. И трубка смолкла.

Баталов едва успел сменить синюю пижаму на военный костюм, когда у решетчатых железных ворот замер на тормозах светло-коричневый лимузин. Из него вышли трое: пожилой мужчина в светлом костюме, шофер и молодой человек, облаченный в легкий пыльник, по всей видимости, сопровождающий. Они двинулись все вместе к калитке, но человек в светлом костюме сделал удерживающий жест. Быстрой, легкой для его возраста походкой взбежал он на крыльцо как раз в ту минуту, когда адъютант генерала Баталова майор Староконь открыл дверь, вежливо говоря:

— Прошу на второй этаж. Генерал Баталов ожидает вас в гостиной.

— Зер гут, — откликнулся немец и очень уверенно стал подниматься по деревянным ступеням винтовой лестницы.

Генерал Баталов сидел за старомодным журнальным столиком в мягком зеленом кресле, держа в руках для видимости газету. Другое точно такое же кресло стояло напротив для собеседника. Баталов поднялся навстречу вошедшему, жестом пригласил садиться.

— Я вас слушаю.

Человек в светлом костюме с минуту молчал и вдруг голосом, сразу всколыхнувшим память, выговорил:

— Вот мы и в третий раз встретились.

Баталов вздрогнул от этого голоса и только

теперь узнал заметно пожелтевшее и постаревшее узкое лицо с прищуренным взглядом темных миндалевидных глаз, тонким носом и резко очерченной челюстью.

— Барон фон Корнов! — воскликнул он, потрясенный. — Вы!

— Да, это действительно я, а не мой призрак, — вдруг рассмеялся бывший ас, явно наслаждаясь замешательством Антона Федосеевича. Его цепкий, натренированный взгляд опытного летчика-истребителя бежал по стенам, теплел от встречи с дорогими его сердцу картинами и портретами, с обстановкой, которая была такой же точно, как и несколько лет назад. Печально вздохнув, фон Корнов заключил: — Не находите ли вы, генерал, что люди стареют гораздо быстрее, чем окружающие их вещи: дома, деревья, улицы? О, я вам очень благодарен за то, что вы сохранили мое жилище и эти фамильные ценности. Я имею в виду портреты и картины. Все-таки они были в свое время написаны достойными мастерами кисти.

Баталов широкими от удивления глазами наблюдал за неожиданным посетителем. Почему он здесь? Зачем? Откуда? Что ему дает право держаться так вольно, без всякой скованности и неловкости? Скорее всего, отбыв положенный срок наказания, он возвратился в родные места и решил проведать свое родное гнездо.

— Садитесь, — пригласил Баталов довольно сухо. — Вот сигареты. Наши, советские, с фильтром.

— О да, — откликнулся немец, — я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным предложением.

Он взял сигарету и стал очень старательно разминать в тонких длинных пальцах. Он явно медлил, искоса поглядывая на Баталова смеющимися глазами. Долго шарил по карманам.

— О, доннерветтер. Это уже возрастное. Склероз во всей его откровенности. Никак не могу вспомнить, куда сунул зажигалку.

Потом зажигалка нашлась. Бесхитростная, не новая. Гость несколько раз чиркал, прежде чем высек огонь, не торопясь, раскуривал сигарету. Баталов уже терял терпение и первыгл это выдал.

— Как нам теперь обращаться друг к другу?

Немец весело рассмеялся и снова стал шарить по карманам.

— Это действительно резонный вопрос, и давайте его сразу разрешим. Ах, вот они, — извлек он из кармана несколько визитных карточек и протянул Баталову. — Я вас очень прошу, генерал. Одну... на память.

Баталов крепкими узловатыми пальцами взял визитную карточку и прочел на немецком;

— «Отто Корнов. Председатель отделения Общества дружбы ГДР — СССР, член окружного комитета СЕПГ».

И потеплело на душе у Антона Федосеевича. Он и подозревать не мог, что, несмотря на все непримиримые противоречия, обрекавшие их на отношения врагов, в душе он носил чувство жалости к этому искалеченному временем наивному и отважному человеку.

— С удовольствием возьму, — сказал он, улыбаясь, и зычно позвал: — Староконь, сюда! Быстро!

— В чем дело, товарищ генерал? — откликнулся адъютант.

— Да шевелись ты быстрее! — с деланной суровостью закричал Баталов. — Бутылку лучшего коньяка, какой только есть в нашем холодильнике, и закуску. Для меня и товарища Отто.

— Для господина барона? — выпучил глаза Староконь.

— Для какого такого барона! — захохотал Баталов. — Был когда-то барон, да весь вышел. А сейчас товарищ Отто Корнов. Ветеран войны, антифашист, член СЕПГ. Понял?

— Понять-то понял, Антон Федосеевич, — растерянно пробормотал Староконь, — буду насчет закуски соображать.

— Так что же? Рукопожатие не отменяется? — улыбнулся бывший барон»

— Не отменяется! — воскликнул повеселевший Баталов. — Я рад, что третья наша встреча складывается подобным образом, товарищ Отто. Сейчас я попрошу два ужина, и мы...

Гость назидательно поднял палец;

— Момент! А ведь я и с этим товарищем должен поздороваться. Он, вероятно, помнит, как угощал меня коньяком с кофе, на Одере в сорок пятом году. А сейчас я коньяк не хочу.