Взлет

— Да, вполне возможно, какие-то последствия проявятся не сразу, а спустя некоторое время — через два-три года, а может, и пять-десять лет. Так что нам надобно планировать исследования на длительный срок. — Я несколько секунд поразмыслил, а затем окончательно сразил профессора масштабом затеянного: — Кроме того, следует подумать о специальном помещении здесь, в Санкт-Петербурге, в котором будут обобщать и хранить результаты исследований. А так же, раз уж там будет околачиваться так много народу, прикинуть, какие параллельные исследования можно провести — геологические, почвоведческие, то же картографирование… Короче, жду вас через два дня с примерным планом экспедиции и с вашими соратниками, которым вы готовы поручить отдельные направления исследований.

— Но… ваше высочество… — испуганно проблеял Егоров, ошарашенный моим подходом, — я просто не успею переговорить…

Я нажал на кнопку и спустя мгновение в кабинете возник секретарь. После гибели Володи у меня сменилось несколько секретарей, но ни один полностью заменить его так и не смог. И сейчас у меня работали аж трое.

— Борис, дежурную машину в распоряжение господина Егорова. На три дня. Минимум. — Я повернулся к профессору: — Возможно, я выделю вам машину на все время подготовки экспедиции. Решим по итогам совещания через три дня… И не спорьте, — остановил я его порыв вскинутой рукой. Хотя, скорее всего, профессор собирался возразить мне отнюдь не по поводу предоставления ему машины. — Надобно действовать быстро. Я хочу, чтобы первичные образцы были собраны уже этим летом, потому как многое может быть смыто весенним паводком. Вследствие чего хотя бы часть экспедиции должна попасть на место не позднее первой недели сентября, чтобы успеть снять первичные пробы и произвести фотосъемку места происшествия. А судя по тому, что я прочитал, добираться туда придется долго. Да и с местом происшествия не все ясно. Так что надобно заложить резерв времени на поиски.

— Но… но… — Егоров все еще пребывал в шоке. — Но я не уверен, что коллеги меня поддержат. Большинство ученых считают рассказы о произошедшем не более чем вымыслом. А вы, ваше высочество… — Он удивленно покачал головой. — Вы сразу начали действовать так, будто знаете, что это действительно значимое событие…

Я чертыхнулся про себя. Вот еще и перед учеными засветился. Ну когда ж я думать-то начну?

— Николай Григорьевич, — примирительно сказал я, — давайте не будем лезть в дебри. Я уже давно размышлял над новым типом научных и исследовательских экспедиций. Назовем их комплексными. И мне нужен был некий непонятный феномен, оправдавший бы в моих глазах создание и финансирование первой такой экспедиции. Так что я, даже если мы там ничего не найдем, но просто комплексно исследуем довольно обширный край и получим опыт организации таких экспедиций, буду считать все вложения оправдавшими себя. Однако же я чую, что мы обнаружим там нечто совершенно удивительное. Вот поверьте, аж в носу свербит! — закончил я эдак простонародно, чтобы слегка сбить пафос.

Егоров покачал головой и оставил мою речь без комментариев. А после пяти минут организационных уточнений и вовсе откланялся.

Я же еще некоторое время сидел, задумчиво перекатывая карандаш, затем приказал пригласить ко мне Бурова, скорее всего уже давно ожидавшего моего приема.

Этот внезапно возникший тунгусский метеорит слегка выбил меня из колеи, поскольку все мои мысли в настоящее время занимали только две темы — максимально быстрое развитие России и подготовка ее к мировой войне. Причем именно в такой последовательности. Мне мало было просто удержаться до конца войны в выигравшей ее коалиции, мне нужно было сделать саму войну мощным инструментом технического, технологического и идеологического подъема России. Так, как это удалось в моей истории Сталину, несмотря на то что начало войны и ее первая половина были проведены им катастрофически плохо. И это при том, что к 1941-му, то есть спустя два года и полдюжины военных кампаний, проведенных вермахтом, после начала «горячей» фазы Второй мировой войны, уже можно было понять, чего ждать и к чему готовиться… Все остальное рассматривалось мною через призму того, насколько оно работало на эти две задачи. А появление профессора слегка сбило меня с этого настроя…

Буров возник у меня в кабинете как привидение.

— Привез? — без предисловий поинтересовался я.

— Так точно.

— Все подписали?

— Так точно.

— Ну тогда пошли пообщаемся.