Взлетная полоса

И Аверочкин рассказал, что ушел на повышение — заместителем командира дивизии — Фомин. Уволились в запас Доронин и Семин. Доронин работает инструктором в горкоме партии. Семин устроился директором кинотеатра. Впрочем, и устроил-то его Доронин. Борисов и Беридзе командуют ротами в этой же дивизии. Чекан перешел в ремонтники, ему присвоили капитана. А сам Аверочкин только что назначен командиром танкового батальона в Прикарпатском военном округе. Отдыхал на туристической базе в Кичкинэ. А сейчас возвращается в полк, получит предписание — и во Львов.

— А как служит Лановой? Что слышно о нем? — вспомнил Сергей своего первого командира полка.

— Полковника Ланового похоронили, — сказал Аверочкин.

— Как так? Отчего же он умер? — крайне удивился Сергей. — Он же был здоров.

— В том-то, оказывается, и дело, что нет. Помните, когда он от нас ушел, все думали, он на дивизию пойдет?

— Ну да. А он тогда в штаб округа, — отлично все помнил Сергей.

— Это его, оказывается, командующий нарочно так, чтоб не увольнять совсем. Врачи уже тогда все знали и, конечно, доложили командующему. А тот решил: пусть служит сколько может. От нашего полка на похоронах большая делегация была.

— Жаль. Замечательный был командир, — искренне расстроился Сергей. — Многим из нас дал он свою закваску. Земля ему пухом.

Они помолчали, покурили.

— А ты что же один из отпуска едешь? Неужели не женился еще? — снова спросил Сергей.

— Нет. А вы?

— Тоже нет.

— Что же вы? — укоризненно покачал головой Аверочкин. — Мы были уверены, что Юлия Александровна никуда не уйдет от нашего командира.

— Похоже, что ушла, — посетовал Сергей.

Они просидели за столиком до самого закрытия ресторана и обо всем так и не переговорили. Воспоминаний было много, и нахлынули они как-то все разом. Под утро Аверочкин пересел на другой поезд.

Сергей без приключений добрался до родителей. Испортившаяся погода преследовала его по пятам. Дожди зарядили с утра до вечера. Земля моментально размокла. Из дома без резиновых сапог нельзя было ступить и шагу. Сергей просидел у окна почти трое суток. Отъедался блинами, ухой, солеными грибами и ягодами, которых в том году в лесу было видимо-невидимо. Утром и вечером мать ставила перед ним на стол крынку еще теплого парного молока. Он выпивал ее почти залпом и пьянел от удивительного неповторимого и ни на что не похожего аромата этого самой природой и стараниями Любушки приготовленного продукта. Он ничего не делал. И хотя в Москве дел у него было немало, он не торопился туда. Только потом, уже в электричке, подъезжая к столице, он понял, что не спешил в Москву лишь потому, что не хотел прощаться со всем, чем занимался эти годы. Пока, до получения предписания, он все еще был сотрудником КБ.

Утром в понедельник безо всяких предварительных звонков он явился в КБ и сразу же зашел к Боровикову. Кадровик встретил его, как показалось Сергею, несколько растерянно. На сей раз не было на его лице ни выражения официальности, ни приятных улыбок.

— Явился за предписанием, — сказал Сергей, выкладывая на стол перед Боровиковым отпускной билет. — Обходной лист я сдал еще до отпуска. Долгов за мной нет…

— Это хорошо, — как-то неопределенно ответил Боровиков.

— Что хорошо? — не понял Сергей.

— Хорошо, что нет долгов. Говорят, ждать да отдавать — хуже всего на свете, — сказал Боровиков и поставил на отпускном билете штампы «Убыл», «Прибыл».

— Предписание готово? — спросил Сергей.

— Нет, — ответил Боровиков и, увидев появившееся на лице Сергея недоуменное выражение, добавил: — Александр Петрович просил вас зайти к нему. Я вам звонил домой. Но к сожалению, не застал:

— Зачем я ему нужен? Я с ним уже попрощался, — ответил Сергей.

— Зайдите. Мне такое приказание было, — попросил Боровиков, всем своим видом давая Сергею понять, что он-то тут ни при чем.

— Когда зайти? — спросил Сергей, понимая, что больше он никакого толка от кадровика не добьется.

— Прямо сейчас. Он ждет вас! — даже оживился Боровиков, почувствовав, что Сергей поддается.

Сергей поднялся в приемную Александра Петровича. Заранее дав себе слово ни в какие разговоры с бывшим шефом не вступать. «Да, да. Нет, нет». И опять за дверь, за предписанием, — и в академию. В приемной сидела какая-то новенькая, совсем незнакомая Сергею девушка. И даже это было Сергею неприятно. Он словно чувствовал себя виноватым в том, что Ирина ушла отсюда.

— Я — Кольцов, — назвался Сергей.

— Пожалуйста, проходите. Александр Петрович вас ждет, — сказала девушка.

Сергей открыл дверь и зашел в кабинет. Александр Петрович читал какие-то бумаги. Но, увидев Сергея, отложил их в сторону и изобразил на лице что-то наподобие улыбки.

— С возвращением, — поднимаясь навстречу Сергею и протягивая ему руку, сказал Александр Петрович.

— Благодарю, — сухо ответил Сергей.

— Присаживайтесь, — предложил Александр Петрович.

— Благодарю. Я вас слушаю, — продолжал стоять Сергей.

— Все же присаживайтесь, — еще раз предложил Александр Петрович. — Сегодня у нас короткого разговора не получится.

Сергей сел. А Александр Петрович совершенно неожиданно сел с ним рядом.