Взлетная полоса

— Знаю. Что вы за него заступаетесь? — усмехнулся Владимир. — Наверняка одурел от радости, что обзавелся наконец собственным углом, до электричества ли тут было? Посмотрим еще, как прикрутил краны:.

Но газ и вода оказались закрытыми по всем правилам. А вот мебель, как Сергей внес ее в дом, обернутую бумагой и обитую планками, так она и стояла посреди комнаты, неразвернутая и нерасколоченная.

— Это уже не экстренность, а прямо какая-то паника, — покачал головой Владимир. — Что у вас такое случилось?

— Ничего. Просто шеф любит сверхоперативность. Он говорит, что на войне быстрота и стремительность тысячам людей жизнь спасли.

— Стало быть, он у вас до сих пор воюет? Силен дед:

— Ну и что мы будем делать? — спросила Ирина.

— Наводить порядок, — не задумываясь ответил Владимир. — Поможете мне?

— Помогу, — согласилась Ирина. — Только немного. Мне еще заниматься надо. Да, откровенно говоря, в магазин еще надо забежать, купить что-нибудь на завтрак. Вы же знаете, я живу, как и вы, по-холостяцки.

— Ирочка! — обрадовался Владимир. — Так давайте воспроизведем классическое разделение труда: вы отправляетесь за покупками и обеспечиваете себя и меня, как говорит наш начпрод, пищевым довольствием, а я крушу эту тару и выбрасываю ее в место сбора вторсырья!

— А что я вам куплю?

— Я скажу. Колбасы. Десять сантиметров по двадцать в диаметре, двадцать — по десять и метр сосисок. Любых. А впрочем, что ни купите — за все спасибо.

— И вы будете сыты?

— Вместе с Зандой.

Ирина не сдержала улыбки.

— Ваша жена будет самой счастливой женщиной на свете.

— Так почему бы вам не занять эту должность?

Ирина добродушно прищурила глаз.

— Боюсь, что столько счастья я просто не вмещу. А разделение труда — это выход из положения.

— В таком случае возьмите эти знаки самовыражения, — протянул ей Владимир деньги.

— Зачем так много? — удивилась Ирина.

— Их не обязательно тратить все, — успокоил ее Владимир.

Ирина ушла. А он быстро переоделся в спортивный костюм Сергея и принялся за дело.

С тех давних пор как Ирина вместе с Сергеем и Юлей побывали в гостях у Владимира в Есино, видеть ее, встречаться с ней стало самым большим и постоянным желанием Кольцова-младшего. Все свои взаимоотношения с братом Владимир с тех пор старался строить так, чтобы в них хоть какое-нибудь участие принимала и Ирина. Надо ли было переговорить с Сергеем по телефону, Владимир в первую очередь звонил Ирине, узнавал, где Сергей, как его найти, а потом уж выходил на брата. Требовалось ли что-либо передать Кольцову-старшему — это тоже не обходилось без Ирины. Он старался увидеть ее и безо всяких поводов. Такое случалось, когда они втроем, а иногда и вместе с Юлей где-нибудь ужинали, заваливались на чашку кофе к Ирининому брату-художнику, в его творческую мастерскую, или ходили в театры. Владимир был бы рад видеть ее чаще, но у Ирины всегда находились какие-нибудь причины для отказов. Она и впрямь сильно была занята. Владимир это знал: четыре раза в неделю она после работы ходила в институт, два раза посещала какие-то курсы совершенствования языка при одном министерстве. Свободным у нее практически оставалось лишь воскресенье, да и то относительно. В Москве Ирина жила одна, родители — мать и отец — работали в Ленинграде. И в этот день у нее, естественно, немало набиралось всяких дел по хозяйству. Этот год и эта весна у нее были особенно напряженными, так как летом она заканчивала всю свою учебу. Получала диплом в институте, справку на курсах и могла искать себе любую, связанную с французским и английским языками работу. Владимир все понимал. Но легче ему от этого не было. Ни изменить, ни исправить в создавшейся ситуации он не мог ничего. Однако невесело на душе у него было даже не из-за того, что он редко видел Ирину. В конце концов, до государственных m* ,%-.[так в исходнике] не так уж было и далеко. Можно было и подождать той поры, когда Ирина все сдаст и будет гораздо свободней. Но что сулила ему эта ее свобода? Владимир с каждой встречей увлекался ею все сильней. А она оставалась все такой же, какой он увидел ее при их знакомстве: непосредственной, приветливой, отзывчивой. Но не более. Похоже было: исчезни он с ее горизонта, перестань ее звонить, напоминать о себе, — и она его тут же забудет, будто и не знала никогда. Но, появись он опять, она снова будет приветливой, дружески внимательной. Получалось так, что в какой-то степени младший брат повторял в личном плане историю старшего. С той лишь разницей, что если отношения Сергея и Юли были более или менее определенны, то у Владимира с Ириной они даже не были выяснены. А выяснять их, несмотря на бесспорную решительность и твердость своего характера, Владимир не хотел, предпочитая волнующую сладкую неопределенность ясной и быстрой развязке.