Взлетная полоса

Больше никто не сказал ни слова. Молча следили и помогали подбирать снимки Бочкареву. А когда целая полоса их длиною метров в пять вытянулась от одного края стола до другого, склонились над ней, внимательно приглядываясь к каждому светлому пятну. Сергей, так же как и остальные, пристально просмотрел все фотографии. Теперь, когда появилась возможность что-то сравнивать, что-то сопоставлять, анализировать всю картину целиком, у него уже не было того резко негативного впечатления, которое невольно возникло от просмотра отдельных снимков. Теперь и он, пожалуй, готов был согласиться с мнением, что для начала ничего. Но даже при таком попустительском для данного случая отношении ему было трудно скрыть свое разочарование. Он, конечно, ожидал и был уверен, что результаты их многомесячной работы будут намного по своему качеству выше. И все же именно знакомство с полосой в целом дало ему возможность уже сейчас попытаться понять, какой брак в работе был допущен по вине «Фотона», а какой появился как результат ошибок, допущенных ими при конструировании всей этой новой и сложной системы ночного видения. Очевидно, его коллеги пытались сейчас, каждый по-своему, тоже ответить на этот вопрос, потому что время шло, а никто не отрывал взгляда от снимков и лица у всех были сосредоточенны и задумчивы. Нарушил молчание Бочкарев. Он взглянул на часы и сказал:

— Однако пора обедать.

Сказал и направился к двери, а все присутствующие пошли за ним. Столовая, в которой завтракали, обедали и ужинали конструкторы, размещалась в соседнем здании. Впрочем, и здесь для них была выделена специальная очень чистенькая и уютная отдельная комната. В ней они рассаживались за столы по двое и, если появлялось желание, могли продолжать свои рабочие разговоры. Так получилось и на этот раз. Заказав официантке салат из помидор и полпорции солянки, Бочкарев сложил руки на груди, и, окинув всех взглядом, объявил:

— А у меня есть соображение.

В комнате сразу стало тихо. Все знали, что именно так обычно начинаются их вольные дискуссии на конкретную тему, во время которых можно высказывать самые невероятные предположения и выдвигать самые фантастические гипотезы.

— На базе первых, так сказать, самых общих впечатлений, — поспешил оговориться Бочкарев. — Хорошие получились снимки или не очень, радоваться или тем более расстраиваться у нас особых оснований нет. Ведь для чего нам нужны эти снимки, и пленка, и вообще вся съемка? Дешифратор на КП, по идее, должен получить информацию и переработать ее по прямому приему непосредственно с борта носителя «Фотона». В этом, опять же-таки по идее, весь эффект выигрыша времени. Но что получилось у нас?

— Или, точнее, что у нас не получилось? — поправил Заруба.

— Совершенно верно! Что у нас не получилось? — согласился Бочкарев. — Как раз дешифратор у нас по известной вам причине и не сработал. Он не указал нам местоположение и название объектов на местности. Но! Повторяю! НО! Это вовсе не значит, что он не принял информацию и не переработал ее, так сказать, внутри себя.

Вошла официантка и принесла заказанные блюда. Разговоры на минуту смолкли. Но как только дверь за ней закрылась, заговорил Остап, преимущественно обращаясь к Сергею:

— Блок приемника проверяли еще при мне. Он весь был горячий как утюг. Значит, он ее перерабатывал.

— Да, но тут-то и возникает единственный вопрос, — не утерпел Окунев. — А какую и сколько он этой информации получил?

— Вот-вот! — поддержал эту мысль Сергей. — Какую и сколько?

— И думать нечего: всю, что попала на пленку! — уверенно сказал заруба.

— В таком случае я ему не завидую!

— А это уже второй вопрос. И хватит. И всем взять ложки! — скомандовал Бочкарев.

На минуту в маленькой комнате установилась тишина. Но едва тарелки с закуской опустели, снова заговорил Окунев.

— Что мог, например, определить дешифратор по тем размытым линиям, которые протянулись вдоль краев всей полосы?

— Так, голуба, надо же его еще научить этому, — справедливо возразил Заруба. — Разберись сначала в этих линиях сам, а потом дай ключ ему. А так что же получается? Ты научил его букве «а», а требуешь, чтобы он прочитал «б»?

— Конечно, конечно. Со временем заложенная в дешифратор программа обновится и обогатится несравненно, — поддержал Остапа Бочкарев.

— Естественно. Но вот формула, которой мы пользовались, когда добивались определенной четкости изображения, — записал Окунев на бумажной салфетке несколько цифр. — Мы сами ее вывели. Сами решили, что она нас вполне удовлетворит. Сами можем теперь спросить себя: а не ошиблись ли мы тогда?

— В чем?

— Ну хотя бы в том, что проектировали тогда эту четкость недостаточно высокой.

— Так ведь это надо еще доказать! Может, дело совсем не в формуле.

— Может. Но и я, в порядке бреда хотя бы, тоже могу зацепиться за какое-нибудь одно звено:

— Я так понимаю, Олег, что вы сейчас внесете конкретное деловое предложение? — уточнил мысль Окунева Бочкарев.

— Именно. Надо будет еще раз хорошенько пересчитать эту формулу. Практические переделки за этим последуют небольшие.