Взлёт хищной ласточки (СИ)

— С колдуном? Он не мог предусмотреть всего. В своей последней битве мы уничтожили всех виверн до единой, разрушили их отвратительное гнездо, но сами попали в окружение и несли огромные потери. И… Я бежал, как последний трус, ослушавшись приказа командира и оставив своих товарищей умирать. О, как я потом жалел, мечтая лишь вернуть тот момент, чтобы остаться и помочь убить столько пауков и анголниаров, сколько успел бы. Тут-то меня и нашёл гримуар. Я услышал его совращающий голос, сладко призывающий вписать имя. И я поддался. Здесь меня спасла форма горгульи. Мы… Я очень слабо подвержен ядам, проклятиям и другой гадости, поэтому и не сошёл с ума сразу. Осознав, что произошло и куда я попал, я стал бороться за сохранение сознания. Изначально мне приходилось убивать по некроманту раз в несколько часов, чтобы своевременно откатывать прогресс, потом, с новым пороговым значением мощи, я создал себе ещё и дополнительную защиту — ту, что дал вам. В один прекрасный день существующий в своём безумии маг понял, что на острове он теперь живёт не один, и решил разобраться со мной, но тут-то он и просчитался. Убить горгулью магией непросто, несчастный стал лёгкой добычей для меня. А потом… Потом я занял его место. Периодически от скуки чистил остров от мертвяков, потом они снова возрождались, я снова чистил… И так тысячу лет.

— А что с Офелией?

— О! Сюда часто кто-то попадает, но обычно не продерживается и часа. Но Офелия Эйр не из таких. Пришла она сюда из любопытства и категорически отказывалась отдавать свою душу на растерзание. Она смогла пробыть здесь так долго, что мне стало любопытно, и я спустился к ней. Поболтав о том, о сём, я выпустил её обратно в мир живых.

— Стоп, выпустили? Как?

— Да очень просто. У колдуна фантазия была богатая, но однобокая. Он создал и тут книгу, которая по такому же механизму возвращает обратно. Собственно, её я забрал себе на всякий случай. Офелия с тех пор периодически захаживает сюда, чтобы поговорить. Уж не знаю, что она нашла во мне как в собеседнике, — трещины в камне, видимо, служившие Солирису глазами, стали ещё меньше, будто прищуриваясь. — А вот вы сюда полетели целенаправленно. Логично было предположить, кто дал наводку, так как больше никто не в курсе.

— Давайте тогда вернём Имину и ещё двоих гарпий к живым, чтобы им ничего не угрожало?

— Без проблем. Диктуй имена. И давай на “ты”, а то мне неудобно

Поручив напарнице передать Кранаде и Арсату, что всё хорошо и выход с острова штатный, а также дождавшись, пока Солирис впишет их в обратный портал, я приступила к выспрашиванию актуальных вопросов.

— А где теперь трансформатор? В нашем мире снова та же самая война, и снова появились виверны.

Последний представитель горгулий обречённо вздохнул.

— Я надеялся, что народы Арманора смогут извлечь урок из прошлого, чтобы не допустить повторения в настоящем и будущем. Как же так? Для кого хранятся исторические записи?

История. Не то чтобы она была моим самым любимым предметом, но зато учитель у нас по ней очень крутой. Максим Максимович постоянно делает всё возможное, чтобы превратить сухой концентрат фактов и дат в живой рассказ с бесконечными лирическими отступлениями по теме. И однажды мне запомнилась его речь: “Ребята, я часто слышу мнение о том, что история пишется для того, чтобы люди не повторяли ошибок прошлого в настоящем и будущем. Знайте: это наглое враньё. Тех, кто принимает важные исторические решения, очень мало заботят последствия, к которым эти решения могут привести”. Однако, сейчас мне показалось неразумным говорить нечто подобное Солирису. А тот, после недолгих раздумий, добавил:

— А, да. Трансформатор вряд ли сохранился, но у меня есть копия его чертежа. Держи.

Забросив в инвентарь чертёж, понять который у меня точно не получится — надо будет подсунуть Ключу — я продолжила расспрос.

— Слушай, а что ты слышал о Правиверне?

— О ком?

— Ну, здоровенная такая гадина, не намного слабее тебя, 1400 с небольшим мощи.

— Впервые слышу. При мне такой не было точно. 1400? Как вы планируете с ним справляться?

— Хм… Думаю, наиболее рациональный вариант — докачаться до 1621 мощи и сокрушить его в почти равной битве, — колко сказала я.

— 1621? Но это же очень долго, ты потратишь на это много… А, я понял, — дошло до горгульи.

Каменный собеседник погрузился в раздумья. Не знаю, как именно поддерживается жизнь в его обсидиановом теле, но из-за того, что он даже не дышал, складывалось ощущение, что последнее время я разговаривала с грудой валунов.

Наконец, Солирис вновь пришел в движение:

— Это уже не моя война. Моя закончилась тысячу лет назад. И даже эти долгие годы лишь немного притупили боль потерь.

Я не собиралась переубеждать колосса. Да и нечего мне было ему сказать: его близкие давным давно или погибли на поле брани, или умерли от старости. Но это и не понадобилось: