Взломанное будущее

Языковая контаминация и каламбур – вот что мне действительно сложно освоить. Я понимаю, как это работает, я могу использовать эти приёмы, но мне пока не случалось придумать ничего такого, что развеселило бы людей. Когда я озвучиваю свои придумки – на меня смотрят как на сломанного.

Наверное, дело не в лингвистических приёмах, а в непостижимости того, что у людей называется «чувством юмора». Я не понимаю, почему «Пик эVOLVOлюции» – это удачно, а «Каждой паре – по твари» – нет.

Впрочем, я вижу: практически всё, что делают люди, не поддаётся однозначной оценке, не может быть выражено в числах. Странно, что при этом люди очень любят оценки и числа.

Почему тогда они не идут работать на заводы по сборке смартфонов? Корпус синий, корпус красный. Сразу видно, кто и сколько наработал…

Я пишу тексты, очень удачные с точки зрения закона Ципфа и ритмической монотонности, но это не имеет никакого значения, если Сан Палыч говорит «Не цепляет».

Я не понимаю, что такое «не цепляет» и что сделать, чтобы «цепляло».

– Понимаешь, – снисходительно тянет Кирилл, – твои тексты и слоганы как каша. Может, её очень правильно сварили и она страшно полезная, просто каша – это скучно. А слоган не должен быть скучным.

Я думаю, что сейчас уместно сделать заинтересованное выражение лица, поощряющее собеседника развить свою мысль. Потому что я её не понимаю. Я не ем кашу. Мне не бывает скучно.

А Кирилл явно знает, о чём говорит. Конечно, он «лентяй», то есть не очень продуктивен, но ведь и «гений» тоже. Его работы нравятся Сан Палычу. У него почти не бывает провальных кампаний.

То ли я неправильно выбрал выражение лица, то ли Кирилл по какой-то причине передумал объяснять мне мои ошибки, но он делает вид, будто теряет интерес к разговору.

* * *

– Ну как ты, освоился окончательно? – Алиса смотрит на меня с тревогой, причины которой я прекрасно понимаю.

Андроид, который работал в медицинском центре, отказался продолжать эксперимент ровно через неделю после андроида-полицейского. Таким образом, Алиса лишается половины своих подопечных. Я бы сказал «подопытных», но она относится к нам с искренней теплотой.

– Делаю успехи, – я решаю, что ободряющая улыбка будет уместна, – уже пишу небольшие статьи для журналов и тексты для флаеров. Сан Палыч принёс книги по истории рекламы, я их читаю…

– Надеюсь, не по ночам? – ещё встревоженней перебивает Алиса. Вот и толку от ободряющей улыбки андроида. – По ночам ты должен имитировать сон… отключение. Очень важно копировать действия людей, жить в их суточном ритме. Тем самым ты сумеешь максимально уподобиться сотрудникам, не получая никакого перевеса в…

На щеках Алисы появляются пятна, и я решаю, что уже пришла моя очередь перебить её. Алиса неразумно взвинчивает себя, чрезмерно и без всякой причины. Так недолго и сердечный приступ получить.

– Я помню, – слегка повышаю голос. – По ночам имитирую отключение, сижу на стуле за своим столом, потухший и недвижимый. Даже почти не думаю. Читаю только в свободное время. Два часа после работы. Это ведь не превышает возможностей человека?

– Не превышает, – она усмехается, – хотя не думаю, что твои коллеги в свободное время читают специальную литературу, но это их беда, а не твоя вина. Эти книги – они хоть интересные?

Я уже хорошо понимаю, что хочет услышать человек, задающий такой вопрос. Мне-то самому, разумеется, не интересно – я не человек. Для меня любая информация имеет равную ценность и пользу. И не забывается. Всё-таки есть у меня преимущество перед коллегами, есть…

– Книги интересные, – успокаивающе говорю я, и Алиса неуверенно улыбается. – Познавательные. Вот, к примеру, ты знаешь, почему люди пьют апельсиновый сок? Просто когда-то калифорнийские фермеры захотели продавать ещё больше апельсинов. Они наняли типа вроде нас, и тот объяснил покупателям, что апельсиновый фреш по утрам – залог здоровья. А Эсте Лаудер получила первый контракт, когда якобы случайно расколотила флакон своих духов в большом парфюмерном магазине.

Алиса смеётся. Я знаю эти заливистые интонации – люди так реагируют на удачные шутки. Непонятно: мои каламбуры и другие лингвистические эксперименты не веселят людей, а чистая правда – веселит.

Всё-таки сложно анализировать человеческое поведение.

* * *

– Вот это ты называешь рекламой книжного магазина? – Едва ли не впервые на моей памяти Кирилл покидает пост за своим столом и подходит к моему. – «Общительные люди спиваются на 54 % чаще затворников. Сиди дома, читай книги». «89 % подростков пробуют наркотики в компании сверстников. Будь в безопасности – окружи себя воображаемыми друзьями». Это что?

– А мне нравится, – Сан Палыч, посмеиваясь, сгребает листы со стола. – Над формой, конечно, нужно поработать, но… это хорошо! Это цепляет!

– Есть ещё идеи, – говорю я, – к примеру, почти шестьдесят процентов людей, читавших в детстве книги, имеют зарплату выше, чем их коллеги из той же области. Среди страдающих бессонницей – восемьдесят три процента нечитающих людей…